Пушкин и Грибоедов
Шрифт:
Там научилась ты любовников сводить 46 ,
Постой же, я тебя исправлю:
Изволь-ка в избу, марш, за птицами ходить…
А набор персонажей! Тут и героиня-невеста, у которой свои интересы, не совпадающие с намерениями отца, и комплект любовников, и служанка-субретка… Что-то напоминает, и будет надобность посмотреть и на сходство, и на различие. Только нельзя забывать главную установку автора: «портреты и только портреты входят в состав комедии и трагедии…»
46
Для Фамусова Кузнецкий мост – центр французомании. Вот театрала в этом персонаже трудно предполагать. Это уж автор, завзятый театрал, поделился с ним сведением, что именно французский театр активно культивировал роль искусной в любовных интригах субретки.
Вот
Присмотришься к мотивировкам поступка (даже иной раз реплики) –складывается представление о характере персонажа. Так могут рождаться гипотезы, но гипотезы еще далеко не истина; это особенно заметно, когда гипотезы начинают спорить друг с другом.
2
Попробуем взглянуть на «Горе от ума» на фоне практиковавшихся в ту пору драматургических жанров. Этот аспект вызывал интерес исследователей. Понятно, что в полном объеме эти «смежные» жанры в структуру «Горя от ума» войти не могут, но какие-то свои элементы, даже иногда в контрастном эмоциональном наполнении, «дарят» грибоедовскому творению.
ВОДЕВИЛЬ? Сопоставление с популярным жанром той поры, которому заплатил дань в начале творческого пути и Грибоедов, напрашивается. Тут важно сохранять чувство меры; перестараться ничуть нетрудно. Пример: «Позиции водевиля в театральном представлении его времени сохранены и автором “Горя от ума”: пьеса начинается с водевильных эпизодов, содержит водевильную интермедию и в финале <?!> – водевильную сентенцию. <…> То, что было прежде эклектикой, претворено высоким художественным синтезом – водевильное начало подчинено конфликту и проблематике комедии» 47 . Тут закономерен вопрос: и что остается после этого подчинения водевильному началу? Но исследовательница упряма: «“Скромный обожатель” оказывается утром в комнате юной московской барышни – ее отец едва не застает во время свиданья романтическую пару – но и сам не чужд поползновений к молоденькой горничной – которая обеспечивает “конспирацию” влюбленных, помогая им провести отца – вдруг появляется третий лишний, “подозрительный ревнивец” – и по контрасту с ним “хвастливый офицер” с глупыми шутками – а “скромный любовник” начинает предпочитать служанку госпоже… Чем не интрига для водевиля средней руки?» (с. 161) 48 . Только и дела, что сюжетные ситуации «Горя от ума» здесь излагаются балагурным – под водевиль! – тоном. И как прикажете играть актерам – функционально или психологически?
47
Кичикова Б. А. «Дурачеству оставьте дверцу…» (Мотивы водевиля в «Горе от ума») // А. С. Хомяков: Проблемы биографии и творчества. Хмелитский сборник. Выпуск 5. Смоленск, 2002. С. 160.
48
Ср.: «Вместо традиционных типов французской комедии, перед нами оригинальные характеры, необычайно широко обрисованные социально и психологически» (Штейн А. Национальное своеобразие «Горя от ума» // А. С. Грибоедов: Сборник статей. М., 1946. С. 18).
Продуктивнее путь, который избрал Э. Безносов: он учитывает реальную судьбу «Горя от ума» в читательском восприятии. Если бы грибоедовское творение увидело сцену сразу же после создания, то тогда (и только тогда) «искушенные театралы, воспитанные на комедиях А. А. Шаховского, Н. И. Хмельницкого», быстро сбились бы на ожидание избитых сюжетных ходов – и были бы разочарованы в этих ожиданиях. Грибоедов взял самую ходовую ситуацию. Два претендента добиваются руки героини. Девушка благосклонна к одному, родители предпочитают другого. «Избранник самой девушки всегда являлся морально более достойным, а его соперник представлял собой образец пороков: заносчивости, самомнения, болтливости». «Далее все, казалось, зависит от умения драматурга вести эту интригу, виртуозно воздвигать на пути влюбленных препятствия, которые они не менее виртуозно будут преодолевать». «Поначалу Грибоедов, тонко играя на взаимодействии с традицией и до времени не включая механизма неподтверждения ожиданий, не разубеждает своего зрителя в справедливости его предположений» 49 .
49
Безносов Эдуард. «Приезд не в пору мой?» // Литература. 1995. № 12. С. 4.
«С точки зрения традиционной комедийной интриги все эти злоключения главного героя должны были бы служить его развенчанию в глазах тех, от кого зависит судьба его возлюбленной. Внешне все именно так и происходит. Но в грибоедовской комедии парадоксальным образом сочувствие зрителя при этом достается именно отвергаемому. И сюжетное место, должное служить ниспровержением героя, становится его апофеозом в глазах зрителей. Публика уже поняла, что нерв комедии заключен… в борьбе общества с Чацким и подобными ему людьми…» (с. 5).
Какой вывод напрашивается? Водевильные ассоциации в «Горе от ума» носят отвлекающий характер. В комедию врывается жизнь. На ее фоне водевильные развязки выявляют упрощения, которыми не может руководствоваться не теряющий веселья, но и серьезный писатель.
КОМЕДИЯ? «Комедия» – вошедшее в обиход, привычное обозначение жанра «Горя от ума», хотя слишком очевидно, что «чистой» комедией пьеса не является, поскольку отягощена очень глубокими, отнюдь не шуточными переживаниями персонажей. Но вовсе отрицать комедийное составляющее тоже было бы не с руки. Трактовки накопились – на любой вкус.
Весьма распространено мнение, что «Горе от ума» потому комедия, что сфера комического здесь универсальна, такой подход проникает и в приемы изображения положительного героя. Да, проникает, но не в силу канона жанра тех времен, а в силу новаторства Грибоедова. Нет ни малейших оснований сомневаться в правомерности именования «Бригадира» и «Недоросля» комедиями. Но невозможно себе представить, чтобы, скажем, Добролюбов с Софьей или Стародум с Правдиным попадали в комические положения: их миссия совсем другая. Положительное (утверждаемое) и сатирически осмеиваемое здесь занимали каждое свою нишу. Соответствующие герои уже как будто рисовались разными перьями: одни – традиционно гусиными, другие как будто уже требовали перехода на металлические. Грибоедов «очеловечил» положительного героя – в основе своей героя комедии.
Убеждение А. А. Лебедева: «“Горе от ума” все пропитано стихией смеха – в самых разных его модификациях и применениях» 50 . Е. А. Маймин утверждает: «Без веселого, без смешного настоящая комедия не мыслима», – добавляя: «Чтение комедии без понимания собственно комического – это не только унылое и недостаточно углубленное чтение, но и заведомо неверное чтение» 51 . Исследователь выводит следствие: «Чацкий потому истинный герой комедии, что он оказывается у Грибоедова в комической ситуации» (с. 141). Следом эта мысль поясняется: «Появившись в гостиной Фамусова, с первых своих слов, Чацкий производит самое положительное впечатление. Он пылок, он остер, умен, красноречив, нетерпелив, полон жизни. Но он слишком пылок, слишком нетерпелив. И это слишком вызывает при взгляде на него, при знакомстве с ним – улыбку. Добрую улыбку. Но и чуть-чуть насмешливую. Это та улыбка, с какой умудренный жизнью человек смотрит на очень славного, очень чистого, но еще недостаточно искушенного юношу. Чацкий в “Горе от ума” и есть воплощение доброй юности: юной силы, юной честности, доверчивости, по-юному безграничной веры в себя и в свои силы», что «делает его вполне открытым и для трагического, и для ошибок комического свойства» (с. 142).
50
Лебедев А. Куда влечет тебя свободный ум. М., 1982. С. 67.
51
Маймин Е. А. Опыты литературного анализа. М., 1972. С. 133, 134.
Так комическое начало проникает в характерологию. Чацкий, предполагая полное взаимопонимание с Софьей, поражен, что в его слова вкладывается смысл, которого в такой степени не было у говорящего! Читавшим и перечитывавшим «Горе от ума» ясно, что тема понимания / непонимания – сквозная для комедии; вот почему важно отметить ее начало. Вот подлинная завязка грибоедовского творения.
Чацкий еще не способен делать какие-либо обобщения, да сразу-то не получается и осмысление этой ситуации, но обескуражен: любимая его не понимает! А тут входит Фамусов; пользуясь случаем, уходит Софья. Фамусов вряд ли рад появлению Чацкого, но встречает его как родного – обнимает, говорит приветливое: «Здорово, друг, здорово, брат, здорово!» А Чацкий на вопросы отвечает рассеянно, под воздействием встречи с Софьей, которую понять не может.