Пушкин в 1937 году
Шрифт:
Задача эта очень сложна. Она не была решена в дореволюционной России. Официальный культ поэта носил характер и официальный и скучный.
Так трудно поверить, что равнодушный памятник Пушкину в Москве сопровождался известным подъемом общественной мысли, вызванным пятидесятилетием со дня смерти Пушкина. Перед нами скорее опоэтизированный чиновник, нежели поэт. Все же статуя на Страстной площади сделана умелой рукой и могла бы быть использована в другом, менее центральном и ответственном, месте.
Этого никак нельзя сказать об очень плохом памятнике на Пушкинской улице в Ленинграде. Беспомощная фигура с неправильными пропорциями, не масштабная по отношению к окружающим зданиям, производит жалкое впечатление.
Поговорим теперь
«Нашему поильцу и кормильцу…»
Шарж М. Б. Храпковского. 1939.
Аркадий Райкин в роли «пушкиноведа».
Московский театр «Эрмитаж». 1939.
Место, намечаемое Ленинградским пушкинским комитетом — в Румянцевском сквере возле Академии художеств — имеет много преимуществ. Следует подумать еще и о набережной у Главного здания Академии наук, и особенно о площади между Ростральными колоннами, возле Фондовой биржи. Здесь открывается великолепный простор и замечательный архитектурный пейзаж. Правда, масштабы обязывают. Но зато выбор такого места многое бы определил. За создание памятника Пушкину взялись бы только самые талантливые и смелые наши скульпторы.
Самое трудное — это решить, каким должен быть памятник Пушкину. Литературная и общественная личность Пушкина очень сложна, и скульптор должен обладать большим вкусом, тонкой проницательностью и огромными знаниями, чтобы понять и верно выразить близость Пушкина к нашему настоящему и его высоким целям.
Мне пришлось слышать, что некоторые ленинградские скульпторы «набрасывают» к предстоящему конкурсу «взволнованного», «порывистого» — одним словом, романтического Пушкина.
Такое решение было бы частным и неполным. Удивительная ясность Пушкина, его поэтически-отчетливая мысль остались бы в стороне. В стороне осталась бы важная черта — необычайно ясный и трезвый взгляд Пушкина на свое время, на историю России, на собственную роль в литературе. Ясность этого гениального сознания, лишенного снисходительности, полнокровного и радостного, особенно близка нам. Вся страна давно и глубоко любит Пушкина. Он — наш, и наши скульпторы должны доказать, что он наш.
Вот почему романтическая трактовка памятника кажется мне сомнительной. Не силуэт Пушкина — человек в боливаре и развевающемся плаще, а Пушкин «с кровью в жилах… знойной кровью» должен быть воплощен в этом памятнике.
На пьедестале московского Пушкина и на памятнике в Детском Селе высечены стихи. Мысль правильная, которой можно воспользоваться.
Какой же именно цитатой должны мы украсить ленинградский памятник Пушкину? Будут ли это, как в Москве, строфы из «Памятника»? Или же стихи из «Пророка»? Или какие-нибудь другие?
Вопрос сложный.
Для того чтобы сделать надлежащий выбор, Ленинградский Союз советских писателей или журнал «Звезда» должны были бы объявить специальный «конкурс на лучшую цитату для памятника».
Конечно,
Кроме того, Ленинградскому отделению Союза советских писателей следовало бы принять меры к тому, чтобы работники изобразительных искусств, желающие участвовать в конкурсе на памятник Пушкину, могли получить поддержку во всем, что касается изучения творчества и биографии поэта, а также его эпохи.
Образ величайшего русского поэта А. С. Пушкина до сих пор не нашел подобающего ему воплощения в монументальной скульптуре.
Памятники Пушкину в Москве и Ленинграде назвать удачными никак нельзя. Это памятники в узком значении этого слова, то есть фигуры поэта, лишь напоминающие о том, что был такой поэт Пушкин и выглядел он внешне примерно так, как изобразил его скульптор. Мысли, идеи, правильно раскрывающей Пушкина, в этих памятниках нет. А ведь мимо памятников проходят тысячи и сотни тысяч читателей Пушкина, его друзей! Им близки и понятны мысли и чувства поэта, их волнуют великолепные строки его произведений. Лишь сейчас, в наши замечательные дни, настала пора создать Пушкину подобающий памятник, воплотить в бронзе и граните дорогой каждому советскому гражданину образ великого русского гения.
И можно только приветствовать решение нашего правительства соорудить в Москве и Ленинграде памятники А. С. Пушкину. Перед советскими художниками это решение ставит ряд интереснейших и крайне ответственных задач. Будущий памятник должен быть таким, чтобы каждому проходящему мимо него образ Пушкина стал ближе и дороже и еще понятнее стали его произведения.
Нужно не забывать и о том, что у каждого, кто читал Пушкина или хотя бы только слышал о нем, есть какое-то свое представление о поэте, есть, если так можно выразиться, «свой Пушкин». И нужно, чтобы будущие памятники, и в частности, тот, который будет сооружен в нашем городе, давали такой суммарный и впечатляющий образ поэта, чтобы каждый мог сказать: «Таким я себе его и представлял».
Художнику очень трудно говорить о том, каким представляется ему самому будущий памятник. Мы, художники, свои мысли и волнующие нас идеи выражаем не словами и буквами, а кистью и резцом. Мои мысли о Пушкине — это пятнадцать сделанных эскизов памятника Пушкину, два рельефа и большая фигура поэта, над которой я сейчас работаю.
Я изобразил Пушкина сидящим в кресле. Он недавно проснулся, сидит еще в халате, но он уже творит. В руке еще нет пера, и кажется, что следующим его движением будет взять перо и записать свои мысли, записать пришедшие на ум строфы. Я изображаю Пушкина примерно в тридцатилетием возрасте, полным сил и энергии. Эта фигура поэта, над которой я сейчас работаю, предназначается для одного из Домов культуры.
Памятник, конечно, требует иного решения, и это решение найти нелегко. Каждый монумент неразрывно связан с окружающим его ансамблем. От выбора места зависит и то, каким должен быть памятник.
Мне кажется, что очень подходил бы для памятника Пушкину в Ленинграде Летний сад или прилегающая к нему набережная Невы, так как эти места тесно связаны и с биографией, и с творчеством Пушкина. Часто бывает, что мы ставим памятники на случайных площадях и улицах. Было бы совершенно замечательно, если бы удалось создать площадь, при строительстве которой наряду со зданиями были бы предусмотрены и памятники, чтобы вся площадь, вместе с воздвигнутыми на ней монументами, была подчинена какой-то определенной идее. Мне кажется, что не обязательно ставить памятник Пушкину в месте, связанном с его биографией. Хорошо, конечно, поставить памятник поэту в Летнем саду или на набережной, но не менее удачным местом можно считать и какую-либо из площадей нового Ленинграда.