Пусть бог не вмешивается
Шрифт:
– Мне повезло.
– Да-да… к счастью, ты остался жив. – Барон задумчиво поглаживал щеку. – Староста исчез и до сих пор не появлялся. Ты не видел его на следующее утро?
– Нет. Я поспешил уехать, не хотел оставаться в таком неспокойном месте.
«Надеюсь, звери уже растащили кости бандитов, так что дальше смутных подозрений барон не пойдет».
Больше о драке Сувор не говорил. Поведал о встрече с другом, служащим при дворе короля. Тот знал молодых дворян, вступивших в дружину герцога Владина, и отзывался о них очень хорошо. Говорил об упорстве, с которым они овладевают трудной военной наукой.
Я поблагодарил барона за столь радостную
Барон рассказал еще несколько новостей, обращаясь не только ко мне, но и к сотнику и к дочери, которая весь обед просидела молча.
После трапезы я ушел к себе. На душе остался неприятный осадок. Что-то Сувор недоговорил, что-то скрыл. Может, подозревает в чем? Надо смотреть в оба.
Барон собрался в поездку по своим владениям, посмотреть, как ведется хозяйство. Имел ли он сведения о плохой работе старост и тиунов [7] или это была обычная процедура, я не знал. Кесарю, как говорится, кесарево. Я решил воспользоваться моментом и съездить наконец на торг.
7
Тиун – управитель во владениях дворянина
Куча оружия пылилась в моей комнате, и ее в любой момент могла обнаружить прислуга.
Дождавшись, пока кавалькада всадников исчезнет за лесом, я подошел к Игнату и попросил подводу. Зачем и почему, объяснять не стал. Как гость барона, я пользовался привилегией свободно требовать все необходимое. Гораздо труднее было незаметно перенести арсенал на подводу. Немало помучившись, я наконец уложил все под кипу сена.
Небольшой городок Дагар находился в землях графа Огина, соседа Сувора. Он был славен тем, что собрал многих мастеров и ремесленников со всего королевства. Они обслуживали дружинников, дворян и путешественников. Немного побродив по улицам, я отправился к торговцу, который охотно скупал все, что привозили на продажу.
Его нашел на маленькой площади.
Несколько палаток, в которых лежал товар, три подводы, да помощники, здоровые парни, – вот и все хозяйство торговца. Насколько я успел узнать, предстоял нешуточный торг, эта традиция свято соблюдается при покупке-продаже.
Я заранее настроился на бесполезную трату времени, так как терпеть не мог торговаться. Про себя решил, что если за час не смогу всучить ему оружие, то распродам все поштучно.
Дишон, торговец, выглядел типичным представителем своей профессии – круглое лицо, длинные волосы, мощный корпус с небольшим животиком. Толстые пальцы, которыми он ловко хватал то меч, то топор, скользили по лезвию, гладили отполированную рукоять. Он взвесил меч в руке, на самодельные доспехи едва взглянул и тут же назвал довольно низкую цену, с которой я не согласился. Благодаря своему напарнику-дружиннику, знал цены на оружие и твердо держался установленных границ.
Дишон хмурился, причмокивал, кивал головой, а сам смотрел на меня, стараясь определить, кто я такой и откуда у меня оружие. Он оценивал не товар, а продавца, желая знать наверняка, можно ли сбить цену и насколько. Видя, что я не собираюсь уступать, закатывал глаза, охал, жаловался на плохое качество железа, на недостаточную закалку клинков, сетовал, что бойки плохо сидят на топорищах, что не удастся продать такое старье, а сам все смотрел и смотрел.
Это был спектакль, рассчитанный на более широкую аудиторию, и,
Мы препирались минут пятнадцать, в конце концов он бросил на повозку туго набитый кошель. Сделка состоялась, но Дишон оставался мрачным, словно грозовая туча. Он знал, что отдал за товар столько, сколько тот стоил, но неудавшаяся попытка торга испортила настроение. Посмеиваясь про себя, я решил сгладить ситуацию и преподнес ему в подарок небольшой кинжал с затейливой резьбой на рукоятке, украшенной серебром. Кинжал отобрал у Жреца.
Дишон, получив дорогой дар, смягчился и предложил обмыть сделку в ближайшем кабаке. В результате все закончилось обычным в таких случаях словоизлиянием, причем, изрядно перебрав, Дишон стал предлагать мне хорошие, по его словам, мечи на выбор. Я поспешил откланяться, пока он не продал мне мое же оружие.
Перед отъездом пересчитал прибыль. Выходило никак не меньше шестидесяти монет золотом. Это больше половины того, что отобрал у бандитов. Оказывается, весьма прибыльное дело – восстанавливать справедливость и порядок частным образом.
Утром Эная прибежала на кухню и, едва переведя дыхание, выпалила:
– В замок приехал герольд маркиза Корхана! Сам маркиз на полпути сюда и прибудет после обеда.
Стоявший у плиты Игнат ворчливо спросил:
– Не сказал, зачем едет-то?
Эная пожала плечами и подмигнула мне. Я хмыкнул: визит Корхана – большая неожиданность. Главный смутьян королевства решил почтить присутствием сторонника короля. Небывалое дело!
– Герольд сказал, что маркиз лично объявит о цели своего приезда.
– Ну-ну… – Игнат помешивал жаркое на плите, отворачивая лицо от пышущего жаром очага. – Здесь-то ему рога быстро пообломают! Однако не к добру это.
Я отодвинул тарелку и пошел вслед за служанкой по коридору.
– Эная, раньше маркиз был здесь?
– Не-а… никогда. Они и встречались только раз. – Девчонка прильнула ко мне и просительно заглянула в глаза, мечтательно улыбнувшись.
Я отрицательно покачал головой и прошептал ей на ухо:
– Не сейчас.
Эная резко отшатнулась, отбежала на несколько шагов и крикнула:
– И не мечтай тогда!
Шустрая фигурка пропала во дворе. Я погрозил ей вслед пальцем и пошел к себе.
Маркиз заявился в сопровождении четырех воинов и двух слуг, все были верхом. Он медленно подъехал к воротам, спокойно осмотрел стены и дружинников, стоящих под навесами. Навстречу вышел барон, и Корхан слез с коня, склонив голову в вежливом приветствии. Его примеру последовали остальные спутники.
Я устроился в небольшой пристройке, поднятой на высокие столбы, и смотрел на непрошеных гостей. Маркиз был довольно молод и хорош собой, в лице нет и тени злобы и ненависти, на губах – легкая полуулыбка. Двигался он легко и свободно, как опытный воин. В облике нет ничего, чтобы соответствовало его отвратительному, по слухам, характеру. Впрочем, он добр и приятен в общении с друзьями, а с врагами ему полагается быть злым и беспощадным. И потом, злостные тираны далеко не всегда соответствовали внешне своему внутреннему облику.