Пусть бог не вмешивается
Шрифт:
Судя по последним словам, толстяк-фаррабец торгует детьми, или, если быть точнее, маленькими девочками, которых скупает везде и перепродает в бордели. По слухам, в Фаррабе сильно распространена детская проституция. Вот, значит, что он предлагает Алете. Конечно, ее будут холить и беречь до определенного момента. Пока не настанет время отрабатывать сытную еду и дорогую одежду. Тогда ее быстро обломают и заставят спать с теми, кто может заплатить за дорогое удовольствие. Хорошая перспектива… Я наклонился к нему.
– А теперь послушай, что я тебе скажу, и запомни
Толстяк откинулся на спинку стула, злобно сощурил глаза. Бросил взгляд на соседний стол, где сидели трое здоровых парней, его охранников. Сквозь зубы процедил:
– Я могу и подождать. Если господин примет другое решение, то я с радостью обговорю все условия.
Он ушел в сопровождении телохранителей. Черт! Только этого не хватало! Уехать? Нет, на ночь глядя нельзя. Здесь он не посмеет ничего сделать. А вот завтра придется быть поосторожнее. Толстяк не из тех, кто легко уступит лакомый кусочек.
Я допил сок и встал, решив посмотреть, как устроили коней. Остановил слугу и спросил, где конюшня. Тот показал рукой на задний двор.
– Не извольте беспокоиться, господин. За лошадьми у нас хороший уход. И не крали никогда.
– Хорошо, ты меня успокоил, но все же я посмотрю.
Просторное помещение конюшни вплотную примыкало к трактиру, у входа горели два факела, а внутри царил полумрак. У дверей витал запах навоза и лошадиного пота. Я не спеша прошел вдоль загонов, в которых стояли лошади, глядя по сторонам. Как и сам дом, конюшня имела ухоженный вид.
Гром и конь Алеты стояли в дальнем углу, пережевывая отборное сено. Узнав меня. Гром призывно заржал и шумно фыркнул. Я похлопал его по крупу, провел рукой, оглаживая гриву. Протянул кусок лепешки на меду. Гром осторожно дотронулся до руки, лепешка исчезла во рту. Угостил и второго коня. Пока они поедали угощение, внимательно осмотрел их, присел на корточки, потрогал копыта.
– Молодцы, ребятки. Если так и дальше пойдет, вы легко доберетесь до конца.
Присел, чтобы пролезть под бревном между загонами, когда послышался тихий шорох за спиной. Я отпрыгнул в сторону. В стену над головой воткнулся нож, задрожав от удара, и тут же послышался топот убегавшего человека. Я вылетел из конюшни следом, но было поздно.
Вот как, значит! Торговец живым товаром не теряет времени даром. Решил, что Алету можно заполучить, убрав меня. Надо потолковать с ним по душам. Я вбежал в зал, едва не сбив с ног хозяина, прижал его к стене и потребовал назвать комнату, в которой остановился фаррабец. Рядом моментально возникли двое вышибал. Хозяин жестом руки остановил их и, немного задыхаясь, ответил.
– Тот господин, о котором вы говорите, уехал. Только что. Как я понял, вы имеете к нему счет…
Я отпустил хозяина.
– Прошу меня извинить, я был не прав. Но тот подонок пытался меня убить.
– Ничего-ничего. – Хозяин поправил воротник. – Бывает, некоторые посетители хотят
– Да ладно. Можешь включить в оплату порванную рубаху.
Хозяин опять махнул рукой. И неожиданно улыбнулся.
– Не думаю, что это будет правильно. По правде, этот торговец и мне показался отвратительным.
…С постоялого двора мы уезжали рано утром. Я сам оседлал коней, забросил на седла мешки и вывел их из конюшни. Вышла Алета, одетая по-походному, узкие штаны из крепкого полотна для верховой езды и легкая кожаная куртка серого цвета. В таком наряде она могла сойти за мальчишку, если бы не длинные волосы.
Я вдруг впервые посмотрел на девчонку глазами торговца. Через несколько лет этот бутон превратится в изумительной красоты цветок, предстанет во всем блеске. Найдется немало любителей девичьей свежести и невинности, желающих сорвать его раньше времени. Ее деду придется приложить немало стараний, чтобы уберечь девочку от подобных проблем.
Алета встала у крыльца, глядя на меня, пока я не догадался.
– Ты отлично выглядишь.
Она довольно улыбнулась. Я пожал плечами, женщина всегда остается женщиной, даже если ей всего одиннадцать лет. Протянул небольшой кинжал с резной рукояткой и затейливым рисунком на ножнах. – Держи, это тебе. Как раз к костюму.
– Спасибо, Артур. Он очень красивый.
Алета повертела его в руках и повесила на пояс. Кинжал подарил, конечно, не для украшения, а как последние средство защиты. Чтобы у нее был выбор – жить или умереть. А она сама решит, как поступить.
– В путь! – Я пришпорил Грома, и мы покинули двор.
В Удор мы въезжали ранним утром, в час, когда по улицам торопливо сновали посыльные лавочников и ремесленников, спеша закончить дела до того, как город проснется и прохожие заспешат по своим надобностям. Несколько дворников подметали широкими метлами узкие дорожки. Мимо прошла смена городской стражи.
У встречного я спросил, где дом старого мастера и торговца тканями Радана. Тот показал на довольно большой, по здешним меркам, двухэтажный особняк, который вместе с многочисленными пристройками занимал значительную часть улицы. Мы въехали в открытые ворота и слезли с коней. К нам вышел слуга, я жестом подозвал его и приказал:
– Проводи эту госпожу к мастеру. Думаю, он обрадуется ее появлению.
Девочка повернулась ко мне.
– А ты разве не пойдешь?
– Потом. Иди поздоровайся с дедом, я никуда не денусь.
Она исчезла в дверях дома вслед за слугой. Я прошел по двору, отмечая надежно и добротно сделанные амбары, пристройки, небольшую конюшню. Двор чисто подметен, везде царит порядок. Ясно, что Радан богатый человек.
Видимо, встреча с дедом проходила весьма бурно и горячо, только через десять минут Алета вышла на улицу в сопровождении высокого и худого мужчины. Радан выглядел лет на десять моложе своего брата, энергичен, лицо еще не обрюзгло.