Пусть эта музыка стихнет
Шрифт:
Когда все отправились разгулять обед в парке, Юстас оделся первым.
Коллеги шли, обсуждая спортивные новости, а он, не вникая в их разговор, листал книгу. За последние три года Азов прослушал немало статей о болезни дочери, но отказывался сдаваться и верил, что не всё ещё потеряно.
Снова прочитав название и решив тщательно ознакомиться с текстом на досуге, Юстас убрал книгу в сумку и заметил на её дне что-то белое.
– Погодите минуту, – он достал бумажный самолётик.
– Дочь? – сочувственно спросил Яков.
Сказал бы Юстас, куда тому засунуть свою фальшивую жалость, но им ещё было
Взгляд Юстаса сразу упал на заросший мхом большой камень. Внизу текла река, а вокруг тянулись вверх чёрные сосны и зелёная осока. Подстроившись под пейзаж, имплантат включил звуки природы: шепотки ветра в игольчатых кронах, журчание воды и задорный стрёкот кузнечиков.
Юстас подошёл к валуну, запрыгнул на него, глубоко вдохнул пропитанный хвоей воздух, размахнулся и изо всех сил швырнул самолётик к облакам.
Бумажная игрушка, подхваченная ветром, унеслась в небо. А ботинки Азова скрипнули по влажному мху, и он грохнулся на спину, ударившись затылком.
Акуста жалобно пискнула.
Юстас не сразу понял, что произошло. Он помотал головой, отгоняя вспыхнувшие перед глазами яркие пятна, и порванный шнур имплантата хлестнул по шее. К нему подбежали коллеги, начали размахивать руками, что-то объясняя, но Азов ничего не услышал. Он нахмурился, пытаясь различить хоть звук, и… вдруг осознал: вокруг – тихо.
Очень, очень тихо.
Лишь непривычно, без электронного эха, бурлила на шиверах река, скрипели деревья и шуршала одежда безмолвно жестикулировавших коллег. Вдалеке надрывалась кукушка.
Азов коснулся уха и посмотрел на оставшуюся на пальцах кровь.
Яков испуганно округлил глаза. Он знаками попросил Юстаса подождать и убежал за машиной.
Яков привёз Азова в больницу. Медсестра отвела пациента в блок, соседний с тем, где лечили Элю. Она объяснила жестами, что доктор скоро подойдёт, и Юстас дважды кивнул ей, показав – всё понял. Потом сел на стул и прижал к уху обезболивающий компресс.
Виски ломило, в голове звенело. Азов закрыл глаза, ощущая себя новорождённым младенцем, не способным ни фильтровать шум, ни менять музыку, ни говорить с людьми.
Глухонемым.
Только мир, в котором он себя обнаружил, оказался заполнен вовсе не молчанием и глубокой тишиной, а невероятно интересными микрозвуками. Представления Юстаса перевернулись вверх тормашками. Он теперь не знал, что и думать об акустах. Мысли бурлили в голове, но Азов никак не мог составить из них цельную картину без привычного и всегда настраивавшего его, точно скрипку, имплантата.
– Та! – воскликнул детский голос. – Ты!
Чуждый звук заставил Азова открыть глаза.
– Ты! – повторил ребёнок, и, повернув голову, Юстас увидел Элю.
Она потопала к отцу, рыча, фырча, хихикая, и тот, не в силах поверить в происходящее, приоткрыл рот и уронил компресс.
Эля засмеялась, протягивая к нему ручонки, и Азов, потрясённо смотря на дочь, сполз со стула и опустился на колени. Впервые за всю её короткую жизнь Юстас услышал, как Эля «говорит»: лопочет невнятную абракадабру,
Крепко прижав девочку к себе, он уткнулся лицом в светлые волосы.
«Эля, милая…» – подумал Азов и попробовал назвать её имя вслух.
Однако язык онемел, нёбо свело, и напряжённое горло хрипло выдавило лишь «э», «л» и «а».
У Юстаса сжалось сердце. Дочь смущённо фыркнула, смяла пальчиками юбку и затеребила подол, поглядывая на отца. Он приложил пальцы к своим губам, потом коснулся её губ и заплакал.
Позади раздались шаги. Подошли доктор и медсестра. Они остановились, недоумённо смотря на пантомиму отца и дочери. Заметив их, Юстас понял, что просто обязан всё объяснить.
Он встал, несколько раз ударил себя в грудь, показал на дочь и, широко раскрывая рот, просипел:
– Э! Л! А!
Врач удивлённо приподнял брови и, ничего не поняв, указал пациенту на процедурный кабинет. Юстас отрицательно помотал головой и яростно закивал в сторону дочери.
Эля замерла, ощутив, что происходило нечто важное, а доктор утомлённо посмотрел на медсестру. Та достала из кармана электрошприц и решительно взяла Азова за руку.
Серебристый щуп коснулся его запястья. По телу Юстаса скользнул почти неощутимый импульс, и мир поплыл перед глазами. Он зажмурился; не желая сдаваться, схватил медсестру за плечи. Доктор наверняка решил, будто у пациента срыв из-за удара головой и отключения акусты. Азов непременно хотел рассказать, как же тот ошибался.
Никакой истерики. Обыкновенные слёзы радости.
Юстас просто был рад услышать Элю.
Просто… был рад… услышать… свою дочь.
– Спайка… Соединение восстановлено… Акуста включена… Показатели стабильны… Источник в сети… Субъект обнаружен на общей энергетической карте…
На холодном синем фоне век мелькали тёмные пятна, и пациент улавливал то позвякивание инструментов, то писк аппаратуры, то шорохи медицинских халатов и гулкие шаги.
Потом его обволокла плотная, как вата, тишина, и приятный женский голос произнёс:
– Юстас Богданович, добро пожаловать. Начинаю настройку системы. Запуск звукового теста. Раз, раз-раз…
7
Оригинальное название песни «Looking For The Summer»; в тексте песня представлена в переводе И. Емец.