Пусть это вас не беспокоит

Чекалов Денис Александрович

Бано продолжал:

– - Вижу, вы предупредили местную полицию. Это, конечно, противоречит нашему с вами договору, и я мог бы обидеться... Сказать -- мистер Амбрустер обманул меня. Но я ведь понимаю вас и ваши мотивы. Другого выбора у вас не было, вы должны были сделать так, как поступили. Но я уверен, что в глубине души вы скорбите о том, что нарушили данное вами слово...

В подобной ситуации любой американец добавил бы фразу: "я все понимаю, я же умный человек". Бано этого не сделал, -- очевидно,

ему не было необходимости напоминать себе об этом.

Мотор автомобиля глухо ворчал, сетуя на несправедливость судьбы. Я повернул голову к своей спутнице. Ее серые стальные глаза были направлены куда-то вдаль, алые губы поджаты.

Она думала о том же, о чем и я.

Чего ждет Бано?

– - Мы не можем засечь его, -- резкий голос инспектора Маллена ворвался в мое ухо, я недовольно мотнул головой.

После этого инспектор добавил еще несколько слов, но привести их здесь было бы политически некорректно, поскольку они касались не только самого доктора Бано, но и его самых отдаленных родственников.

В правом ухе Франсуаз находился такой же миниатюрный микрофончик, что и у меня, и я мог быть уверен, в ее голове уже родилась ядовитая отповедь привыкшему орать в трубку Маллену.

– - Он встроился в телефонную сеть, и теперь прыгает по номерам, как заяц, -- продолжал инспектор.
– - Дорожная полиция никого не смогла обнаружить.

Но разве это сейчас важно. Доктор Бано тем временем говорит:

– - Доезжайте до второго поворота и сверните направо, мистер Амбрустер... Потом я скажу, куда ехать дальше.

По его голосу я понимаю, -- он тянет время. Он построил свой план на чем-то, что обязательно должно произойти, но он мог знать только приблизительное время. Чего же он ждет?

Сгорбленная старушка в серой клетчатой куртке медленно бредет по правой стороне улицы. Автомобиль минует второй квартал, я поворачиваю руль.

Если бы я только мог знать, видит ли меня сейчас Бано.

– - Теперь до следующего поворота и направо, -- говорит голос в трубке.

– - Следую по параллельной улице в трех кварталах от вас, -- это опять Маллен.

Я чувствую, ему хочется добавить еще что-то, например, про три вертолета, которые подобно гигантским вентиляторам пытаются охладить горячий воздух над Городом Ангелов, или же про посты дорожных полицейских, что, в настоящее время, напряжено высматривают -- кого?

Маллену нечего мне сказать, а Бано продолжает тянуть время.

Машина идет быстро, четкие команды следуют одна за другой. Становится жарко, кажется, что все происходит в дурном сне, что это ночной кошмар, который никак не кончится.

Очень жарко.

Я заворачиваю за угол, потом еще два квартала, снова поворот, три квартала, поворот, еще несколько сотен метров.

Это

не может быть аэропорт. Если бы Бано на самом деле зафрахтовал частный самолет, то крылатая машина уже стояла бы на взлетной полосе с крутящимся пропеллером. Не ждет же он, пока в бак зальют горючее.

Еще несколько кварталов, снова поворот. Машина не охлаждается, высоко в небе яркое солнце медленно пропекает город. Блузка Франсуаз уже промокла насквозь, я наверняка выгляжу не лучше.

Еще три квартала, поворот.

Встречать мне следующее Рождество в гостях у Маллена, если это вокзал. Куда Бано сможет уехать на поезде. Разве что в северный Техас, в гости к миссис Шелл.

Какого черта он ждет?

Руль давно стал мокрым под моими пальцами. Возможно, это от жары, возможно, я нервничаю. Я не понимаю, что затеял доктор Бано, и это мешает мне.

– - Крупная пробка справа от вас, Амбрустер, -- сообщает Маллен.
– Только-только начинает рассасываться. Можете попасть в поток.

Здорово.

Тонкие длинные пальцы Франсуаз сцеплены на коленях. В голове у меня начинает стучать. Бано продолжает свою игру.

– - Теперь вам необходимо доехать до кинотеатра... Я скажу, куда повернуть.

– - Автокатастрофа за пять кварталов от вас, -- сообщает инспектор.
– Кажется, есть жертвы.

Я похож на человека, которого интересуют городские новости?

– - Надеюсь, вы не слишком устали, мистер Амбрустер... Мне искренне жаль, что приходится заставлять вас страдать от жары... Если хотите, можете остановиться и выпить чего-нибудь прохладительного.

Высокие дома, грязные стены, большие смятые листы белой бумаги, разлетающиеся по тротуару. Здесь почти нет людей, а те, которых мы встречаем на пути, опасливо жмутся к стенам.

– - Пробку удалось устранить, Амбрустер... Берегитесь наплыва машин с северо-востока...

Это все, на что способны полицейские вертолеты.

– - Притормозите у универсального магазина... Доезжайте до бензоколонки...

– - По-прежнему не можем его засечь...

Я вытираю вспотевшие ладони о брюки. Если Бано хотел вывести меня из равновесия, ему это удалось.

– - А теперь три квартала направо...

Дело сделано.

Не знаю, как это можно об?яснить. Голос Бано почти не меняется. Он такой же тихий, вежливый, вкрадчивый. Но сразу ясно, что он перестал играть.

Подобно террористу, который долго угрожал заложнику пистолетом, но, наконец, решился спустить курок, подобно любовнику, который весь отдался любовной страсти, но вот, наконец, готов вонзиться в свою партнершу -- вы не можете этого об?яснить, но всегда замечаете, когда человек переступает ту неуловимую грань, что отделяет подготовку от активных действий.