Пусть это вас не беспокоит
Шрифт:
– - Он дал мне пять часов, -- повторил банкир, ни к кому не обращаясь. Его тело было неестественно выпрямлено, спина напряжена, глаза смотрели куда-то вперед. Перед ним в застекленных позолоченных рамках стояли четыре фотографии, и мне не было видно, к какой из них в тот момент был устремлен взгляд банкира.
– - Он потребовал немедленного ответа, -- руки Картера, упирающиеся в каминную доску, неожиданно напряглись. Через мгновение они расслабились снова.
– - Хотел, чтобы я сразу назначил время. Тело моего брата в тот момент положили на носилки ...
– - Это портрет
– - спросил я.
Банкир обернулся. Если он и слышал мои слова, они миновали его сознание.
– - Носилки еще не успели поднять, когда зазвонил телефон, -- в голосе старого банкира я почувствовал детскую обиду. Человеку, убившему его брата, он не мог простить именно этого -- вульгарного звонка в столь трагический момент.
– - Я стоял там, прямо над телом, а телефон зазвонил, -- если бы этот человек умел плакать, на его глазах стояли бы слезы. Но он не умел.
Я молчал. Мне не хотелось смотреть на лицо старого Картера. Для этого я слишком устал. Встречаться глазами с высоким уверенным в себе мужчиной на старомодном портрете я тоже не мог. Наверное, потому, что сам не ощущал уверенности. Одна рука человека на картине упиралась в колено, другая покоилась на какой-то книге. Брови слегка нахмурены.
В окне почти ничего не было видно.
– - Я сказал, что не могу сейчас говорить об этом, -- продолжал банкир.
– - Он только что убил моего брата, а после этого звонил и требовал...
Джейсон Картер выглядел жалко.
– - Я попросил у него день, день на размышление. Я умолял. Вокруг меня стояли люди, они не слушали мой разговор, но ведь они могли услышать. Мне пришлось спорить. Я торговался с ним над телом своего брата.
В черном окне виднелось несколько ярких точек. Вдалеке простирался Лос-Анджелес, и я лениво пытался угадать, какие из множества его небоскребов вижу сейчас перед собой.
– - Он дал мне час. Только час! А ведь мне приходилось подбирать слова, чтобы никто вокруг не понял, о чем я говорю. Я попросил хотя бы двенадцать. Мне надо было заняться похоронами. Еще полицейское дознание... Этот инспектор стоял позади меня, он молчал, но я-то видел, что ему не терпится. У него хватило такта не поторапливать меня, но...
Мне показалось, что я узнал здание телекомпании Западного побережья, но я все еще сомневался. Слушать рассказ Картера было неприятно. Смятая визитная карточка лежала рядом с лакированным ботинком банкира.
– - Тогда он сказал, что согласен на полтора. И мне снова пришлось торговаться. Я видел, как на меня смотрел инспектор. Он решил, что я что-то покупаю или продаю на бирже. Не знаю, что он обо мне подумал... В конце концов, этот человек согласился на пять часов. Тогда было около семи, и он сказал, что позвонит после двенадцати. Боже...
– - Срок истечет через пятнадцать минут, -- голос Франсуаз оставался деловым и уверенным в себе. Уж она-то понимает по часам и умеет считать.
– - Полагаете, вы сможете обеспечить безопасность вашей семьи?
– спросил я.
Человек над камином пристально смотрел на меня. Создавалось ощущение, что он очень хотел вмешаться в разговор, но художник изобразил его губы плотно
– - Я не знаю, что делать, -- устало произнес банкир.
– - Я не могу сделать ничего. Лизы нет дома, -- он махнул рукой, и на его лице отразилось страдание.
– - А я даже не знаю, где она. Через четырнадцать минут позвонит этот человек. Не знаю... Если бы у меня оставались силы на сострадание, то в тот момент я мог бы пожалеть его. А еще о том, что приказал снять наблюдение с Лизы Картер.
– - Вы думаете, что сокровища в банковском подвале стоят жизни вашей дочери?
– - мой вопрос получился грубым.
Джейсон Картер, наконец, повернулся к нам. Взгляд его прозрачных холодных глаз был направлен на меня, и во второй раз я прочитал в нем детскую обиду.
– - Неужели вы не понимаете, -- ответил он и махнул рукой.
У него не было сил об?яснять.
В небоскребе, на который я смотрел, погасло несколько окон. Я уже не был уверен, что это Западная телевизионная компания. Подумав еще немного, я пришел к выводу, что мне на это наплевать.
– - Чего мы не понимаем, мистер Картер?
– - Франсуаз слегка подалась вперед. Она очень хороша в такой позе, но в тот момент мне было наплевать и на это. Банкир не повернулся к ней.
– - Я хорошо знаю вашего отца, -- произнес он, обращаясь только ко мне.
– - И он знает меня. Поэтому я думал, что вы поймете. Мисс Дюпон -- нет, но вы...
Возможно, в тот момент я должен был встать и ободряюще похлопать его по плечу. В конце концов, несколько часов назад убили его брата. Но мне не хотелось ободрять Джейсона Картера.
– - Я понимаю, -- ответил я.
– - Я все понимаю.
Серые глаза Франсуаз обернулись ко мне, я продолжал:
– - Я слишком хорошо знаю таких людей, как вы, мистер Картер, -- в моем голосе не было сочувствия, и я знал, что на следующий день пожалею о своей черствости.
– - Недавно я разговаривал с одним человеком. Он никогда не был по-настоящему богат.
Банкир смотрел на меня без всякого интереса. Я бросил взгляд на часы, оставалось еще минут десять. Я не спешил.
– - Он рассуждал о том, чем станет заниматься человек, у которого много денег. Очень много. Много настолько, что можно купить абсолютно все. Повторю, сам он никогда не был даже состоятельным. Но ему нравится думать о том, что когда-нибудь он станет миллионером.
И он сказал мне -- если у тебя куча долларов, то тебе остается только одно. Произведения искусства, редкие драгоценные камни, древние реликвии. Все то, что есть только у тебя, и нет ни у кого другого. Знаете, этот человек действительно верит в то, что говорил.
Я улыбнулся.
– - Вы богаты, мистер Картер. А я хорошо знаю, что на самом деле чувствует человек, когда у него очень много денег. Ему не нужны ни картины, ни драгоценности, ни реликвии исчезнувших цивилизаций. Ему нужны только деньги -- еще денег, много денег, в два раза больше, в три, в четыре. Нет предела, до которого можно бы было дойти и на этом остановиться. Особенно для человека вроде вас. Поэтому я знаю, что вам не нужны эти вещи сами по себе.