Пусть этот круг не разорвется…
Шрифт:
Рассел согласно кивнул, решив поставить на этом точку. Потом добавил:
– Слышу все ваши разговоры про подлых белых и вижу: вы тут столкнулись с неприятностями этим летом, да?
Я одновременно со Стейси взглянула на папу, но он спокойно отправил в рот свою пустую трубку.
– Мягко сказано «неприятности», – не выдержала миссис Эллис.
– Попал в беду Ти-Джей, [2] сын Джо Эйвери, – пояснил мистер Эллис. – Хороводился тут с двумя, не считая братьев Симмзов…
2
Ти-Джей –
– С белыми ребятами? – не поверил ушам своим Рассел.
Мистер Пейдж Эллис покивал головой:
– Втроем они взломали и обчистили лавку Барнета в Стробери и…
– Ты помнишь эту лавку, сынок? – спросила миссис Эллис.
– Еще бы! Старый болван Барнет все еще держит ее? – Рассел начал кое-что смекать, но не хотел этому верить.
– Его убили, – сказала миссис Эллис.
– Не может быть!
– Белые обвинили сына Эйвери и еще двоих цветных, будто это они убили, – продолжал мистер Эллис. – Не захотели поверить, что братья Симмзы. А потом заявились домой к Эйвери и, если бы не пожар на земле нашего брата Логана, линчевали бы мальчишку.
– Этот пожар – перст божий, – прервала рассказ тетушка Ли Энни, качая головой. – Указующий перст божий во спасение.
– У тебя чуть ли не четверть урожая сгорела, да, Дэвид?
Папа затянулся трубкой и, встретившись глазами с мистером Эллисом, невозмутимо кивнул.
Рассел в полном молчании обдумывал все сказанное. Наконец, оглядев каждого, спросил:
– И что же с мальчишкой?
– Все еще в тюрьме там, в городе. – Тетушка Ли Энни качнула головой в сторону Стробери.
– Вы надеетесь, его будут судить? – спросил Рассел.
– Если и будут, то только благодаря мистеру Джемисону, – сказала миссис Эллис. – Он столько сил положил, чтоб добиться этого. Но они все равно повесят Ти-Джея.
Ее утверждение было окончательно и бесповоротно. Тут мне очень захотелось уйти.
Словно почувствовав, что мне не по себе, Сынок вскочил с постели и повлек мальчиков и меня за собой. Стейси тоже пошел, но отстал и, когда мы вышли на крыльцо, остался стоять в стороне, пристально вглядываясь в лесную синь. Сынок съехал с перил и позвал нас:
– Эй, что я вам покажу!
– Что? Что? – Кристофер-Джон, Малыш и я окружили его.
Сынок расплылся в улыбке и поглубже засунул руку в карман потрепанных брюк.
– Смотрите, что Рассел привез нам. – Он вытащил из правого кармана сжатый кулак и медленно раскрыл его.
Дон Ли проделал то же самое.
– Ой! – выдохнули мы трое одновременно.
На ладони у них лежало десять мраморных шариков разного цвета.
– Тут еще не все, – сказал Дон Ли. – Покажи-ка им настоящего красавца.
Не спеша Сынок засунул руку в другой карман и с гордой улыбкой извлек свое сокровище. Голубой красавец,
Малыш и Кристофер-Джон ахнули от восторга, и даже Стейси удостоил его звания «симпатяга», а я так просто была зачарована им. У меня даже глаза полезли на лоб – так я на него глазела; и, не долго думая, протянула руку, чтобы забрать его у Сынка и поближе рассмотреть. Но Сынок тут же крепко сжал кулак.
– Этакого красавца никому нельзя трогать, кроме меня, – сказал он.
– И меня, – напомнил Дон Ли.
Сынок не отреагировал, но мне показалось, что и Дону Ли нельзя подходить близко к этому мраморному чуду.
– У, жадоба! – рассердилась я. – Очень нужен твой паршивый шарик! Я только хотела хорошенько рассмотреть его. Раскрой руку!
Сынок остался глух к моей просьбе, он засунул сокровище обратно в карман и похлопал по нему, чтобы убедиться, что его чудо в целости и сохранности. Потом, словно в нем проснулись угрызения совести, раскрыл правый кулак.
– Хочешь, сыграем? – предложил он.
Я высыпала все мраморные шарики, какие выиграла на днях у Кертиса Гендерсона. Сынок с презрением поморщился.
– Это все, что у тебя есть?
– Все, что мне понадобится, – ответила я, уверенная, что через три хода три из его мраморных шариков будут мои.
– И у меня есть один, – объявил Малыш, прибавляя четвертый шарик к моей кучке. – Чур, один удар мой, – добавил он.
– Лучше спустимся сюда, – сказал Сынок, спрыгнув на землю. – На крыльце слишком широкие щели между досками.
Все, кроме Стейси, тоже спрыгнули. Он остался на крыльце.
– Ты что, не будешь играть? – спросила я его.
– Нет, я возвращаюсь в дом.
Меня это просто взбесило. Еще год назад Стейси бы как миленький соскочил на землю, чтобы играть в шарики, а теперь, когда ему стукнуло тринадцать, он так изменился, что совсем редко снисходил до игры с нами. Мама сказала, это потому, что он становится мужчиной, ему полагается меняться, и я тоже буду меняться. Не знаю, может, и так, только мне все ото не нравилось, лучше б ни он, ни я никогда не менялись. Но, наверное, так полагается в жизни, чтобы все менялось. Не знаю, не знаю, только была б моя воля, я бы навесила на время железный замок, чтоб оно остановилось.
– Стейси сильно переживает, да? – высказался Сынок.
Оп знал – впрочем, как и все, – что Стейси больше других дружил с Т. Дж. Эйвери. Последние годы Стейси был не только лучшим, но, пожалуй, единственным его другом. Хотя многие, и я в том числе, не были без ума от Ти-Джея, Стейси всегда оставался ему другом, пока прошлой весной по вине Ти-Джея мама не потеряла работу в школе Грэйт Фейс. Но даже несмотря на это, Стейси не бросил его. В ту ночь, когда был убит Джим Ли Барнет, Ти-Джей прибежал к Стейси, и Стейси помог ему.