Пусть идет снег
Шрифт:
— Ох, — поморщился Тобин.
— Видишь, что происходит, когда мальчики сходят с ума по черлидершам? — заметила Энджи.
— Хотя несправедливо плохо относиться ко всем черлидершам, — сказала Джубили. — Мы плохо относимся только к тем, у кого имя рифмуется с кто я. Правда, Стюарт?
Тот улыбнулся.
Джубили помахала
— Привет, Джеб.
— Джули, — приветственно кивнул ей Джеб. — Что ты тут делаешь?
— Ее зовут не Джули, а Джубили, — шепотом подсказала я ему.
— Джубили, — повторил Джеб. — Ух, ты!
— Нет, — сказала Кристина, и к ней обернулись восемь человек. — «Ух, ты!» здесь говорю я. Вот уже и сказала.
Никто не ответил ей, поэтому я сказала:
— Понятно. Не такое уж это и странное имя.
Кристина печально посмотрела на меня:
— Адди, скажи честно: ты принесла поросенка в мое заведение?
О-о-о. Да.
Поросенок в кофейне… как же можно тут сострить?
— Это очень милый поросенок, — ответила я. — Это что-нибудь меняет?
Кристина указала на дверь:
— Поросенок должен уйти. Немедленно.
— Хорошо, хорошо, — проговорила я. — Только возьму чашку, чтобы Теган было куда его посадить.
Ко мне подошла Дорри.
— Ты хорошо поступила, Адди, — сказала она. — Я зря сомневалась в тебе, и… ты хорошо поступила.
— Спасибо, — улыбнулась я.
— Алло? — сказала Кристина. — Что, никто не слышал, что я сказала? Поросенок должен уйти!
— Кое-кому не помешал бы освежитель воздуха, — сказал Тобин.
Кристина сурово оглядела нас, и Теган шагнула к двери со словами:
— Я ухожу! Ухожу!
— Подожди! — остановила я ее. Потом отпустила Джеба, взяла с полки чашку со снежинкой и протянула ее Теган: — Это для Гавриила.
— Если сейчас сюда зайдет региональный директор, меня уволят, — с отчаянием в голосе произнесла
— Вот, садись, солнышко, — сказала Теган, усаживая Гавриила в чашку.
Он немного поерзал, а потом понял, что чашка ему как раз по размеру и из нее выйдет хороший домик. Он сел на корточки и хрюкнул, и все мы умилительно заулыбались. Даже Кристина.
— Отлично, — сказала Дорри. — Ладно, пойдем, Теган, пока Кристина не взорвалася.
Я улыбнулась Джебу, и он улыбнулся мне в ответ, а потом посмотрел на мои волосы и поднял брови от удивления.
— Эй, — сказал он. — Ты покрасилась.
— Э, да, — ответила я.
Мне казалось, что прошла целая жизнь. Та плаксивая блондинка, которая все Рождество проскулила о том, как она несчастна, — это правда я?
— Тебе идет, — заключил Джеб.
Он пригладил ладонью ежик моих волос и провел по моей щеке кончиками пальцев.
— Адди, я хочу тебя, — прошептал он, и я покраснела.
Он что, серьезно? Он сказал, что хочет меня, прямо здесь, в «Старбаксе»?
Но потом я поняла, что Джеб имел в виду. Он ответил на мое письмо, в котором я сказала: «Если хочешь, я твоя».
Румянец не сходил с моих щек, и я радовалась тому, что никто в кофейне не умел читать мысли, потому что первую мою мысль можно было неправильно понять. Но даже если присутствующие правда умели читать мысли — откуда мне знать? — то это не проблема.
Я привстала на цыпочки и обняла Джеба.
— Сейчас тебя поцелую, — предупредила я его, потому что знала, что он не любил телячьих нежностей у всех на виду.
— Нет, — сказал он нежно, но твердо. — Это я тебя поцелую.
Он прикоснулся губами к моим губам, и в голове у меня зазвучал чистый и нежный серебристый звон. Наверное, это зазвенел колокольчик над входной дверью, когда Дорри и Теган вышли из кофейни. Но я была слишком занята, чтобы проверить, так ли это.