Пусть каждый исполнит свой долг
Шрифт:
В случае надобности пехота могла собраться в гродненских укреплениях за двое суток.
Петр и Август решили улучшить вооружение русской армии. Август уговорил Петра отдать русских рекрутов, прибывших для пополнения драгунских полков, в саксонскую конницу. Царю очень этого не хотелось. Но Август был ему нужен, и он согласился.
Петр решил разделить командование армией: пехоту подчинил Огильви, а общее начальство над кавалерией принял Меншиков. Верховное руководство Петр предложил Августу.
Огильви был оскорблен и раздосадован. Он рассчитывал быть главнокомандующим,
7 декабря Петр уехал в Москву. Его звали бесчисленные государственные заботы. А через несколько дней до русского командования дошли слухи, что Карл собирается покинуть свой лагерь на границах Силезии и двинуться в сторону Гродно.
В отличие от Петра и Августа, шведский король не считал кампанию 1705 года законченной.
Еще 10 сентября 1705 года, находясь в завоеванной Митаве, Петр получил письмо от князя Бориса Голицына, судьи Астраханского приказа. Голицын доносил, что астраханские стрельцы взбунтовались, убили воеводу и других командиров и знатных людей и объявили, что слугами русского царя больше быть не хотят. Весь черный народ с ними заодно.
В первую минуту царь не поверил и рассердился:
— Что за сумасброд князь Борис! Ведь чего пишет — сам не знает!
Но уже через несколько часов страшные вести подтвердились.
Астраханский бунт был плохим признаком. Людям опостылели тяготы, которые год за годом увеличивались, — рекрутчина, налоги, поборы, полное закрепощение крестьян. Война пожирала деньги, провиант, жизни людские…
Когда сильный неприятель у ворот, бунт в тылу страшен. От астраханских мятежников огонь может перекинуться в иные области — вся страна недовольна… Вот уже известно, что астраханцы собираются идти на Царицын и Азов.
Петр начал действовать, как всегда, немедленно и решительно. Шереметеву было приказано со своей личной гвардией и одним батальоном пехоты идти в Москву, вызвать туда четыре пехотных полка и двигаться на Астрахань.
Адмиралу Апраксину в Воронеж послано было повеление подготовить отпор мятежникам, если они пойдут в глубь страны.
Войска Шереметева медленно двигались на юг, готовясь к весеннему наступлению. Но 31 февраля 1706 года ехавшего к армии Петра догнали в городе Орше посланцы восставшей Астрахани. Они упали в ноги царю и заверили его, что астраханцы бунтуют не против великого государя, а против притеснителей-воевод. Они просили не гневаться и простить город.
Петр в тот момент был на все готов, лишь бы замирить бунтовщиков. Он, конечно, в душе не простил ни гибели воевод, ни отказа служить ему. Но он принял челобитчиков ласково, вручил им простительную грамоту и подарил по пятьдесят рублей. Это были тогда очень большие деньги.
Гнев кипел в царе. Ему очень хотелось без промедления отправить посланцев восставшего города на дыбу. Но сейчас, когда враг был у порога, — сейчас не время было наказывать строптивых подданных. И он отложил расправу
Отпустив астраханцев, Петр послал Шереметеву приказ идти со своими полками на помощь главной армии.
Страшный год
Когда к Петру пришли известия о скором наступлении Карла, он очень встревожился. Он надеялся задержать походом в Литву наступление Карла на Саксонию. Но вызвать своими действиями немедленное вторжение шведской армии в Россию Петр вовсе не хотел. Он был готов воевать с Карлом, объединившись с саксонцами, на территории Литвы или Польши, но не считал, что Россия готова вступить в смертельную борьбу на своей земле.
Между тем Меншиков, которому очень хорошо жилось в Литве, где он был полным хозяином, писал Петру успокоительные письма, что, мол, слухи о походе Карла ложны. Огильви этим слухам верил и требовал сбора войск. Но Меншиков, который не любил Огильви, только высмеивал фельдмаршала в письмах к Петру.
28 декабря 1705 года Меншиков послал царю письмо, уверяя, что Карл и не думает двигаться с места, а Огильви просто старый паникер.
И в этот самый день Карл XII выступил из своего лагеря на Гродно.
Король оставил в Польше против саксонцев генерала Реншильда, а с ним 5200 штыков и 3700 сабель.
С собой он повел 8000 штыков и 6800 сабель. За шведской армией следовал Станислав Лещинский с польскими отрядами.
Меншиков со своими драгунами спокойно стоял на Буге, проводя время в кутежах. Передовые отряды шведов уже стали нападать на русских драгун. Но Меншиков думал, что это случайные рейды.
Да, не напрасно Петр считал, что все он должен проверять сам.
3 января 1706 года король Август и фельдмаршал Огильви с несколькими генералами сидели за ужином. И король и фельдмаршал любили выпить и поесть, и стол потому был обильный и разнообразный. Вместо серебряной посуды, когда-то захваченной у Августа шведским королем, на столе стояли простые фаянсовые тарелки, которые возил с собой Огильви. Но и на фаянсе Август ел с удовольствием. Он отрезал кусок жареной поросятины, положил его в рот, уже поднял бокал, чтобы отхлебнуть вина… Но раздался стук в дверь, и вошел саксонский полковник Дамниц, адъютант короля. Август нахмурился. Он не терпел, чтобы его тревожили во время трапезы. Несмотря на королевское неудовольствие Дамниц шагнул к столу.
— Важные новости, ваше величество!
Он протянул Августу пакет. Август небрежно разорвал обертку и стал читать письмо. Все смотрели на него и с изумлением увидели, что король бледнеет… Август медленно встал. То, что он прочел, лишило его аппетита.
— Господа! — сказал он. — Вчера король Карл перешел Вислу… Сейчас он в четырех переходах от зимних квартир нашей конницы…
— Не может быть! — закричал кто-то из генералов.
— Это письмо от человека, которому я верю, — сказал Август.