Пусть растет роза красная

Степанов Вадим

Вот где действительно была ярмарка тщеславия. Люди из районов высокого неба жили другой жизнью. Большая часть из них с пелёнок имела деньги и власть. Места и должности им доставались по наследству, а роскошь и свобода во всём им казалась такой же естественной, как вечерний закат и утренний восход. Генри не любил общаться с ними даже на самые простые темы: погода, спорт, аксессуары. У элиты всё было слишком, и всё напоказ. Один хвастался туалетной бумагой с вкраплением золотых нитей, другой – дверными ручками, инкрустированными бриллиантами. Это очень бесило Генри, и он долгое время не мог понять – зачем? И только когда начал общаться с теми, кто действительно что-то решает, понял. Люди, которые

распределяют ресурсы, просто не могут рассуждать как обычные смертные. Они получают бюджет и решают – кому что достанется. Если выделить денег беднякам, то не достанется работягам, если выделить работягам – не достанется больным на обеспечении. И ведь вся статистика есть у этих великих решателей, и они уж, конечно, точно понимают, что это распределение – не просто деньги. Недодал беднякам – умерло от болезней и голода на пять процентов больше бедняков, недодал работягам – умерло больше работяг, больным – больных. Каждый день решатели решают, кому достанется больше благ, а кто окажется на грани. Делать ежедневный выбор, кто сегодня умрёт, могут только люди с психологией убийц. Не стоит удивляться их желанию убежать от реальности в шмотки, разврат и дурман. А остальные, те что по праву рождения в клубе, и, по сути, ничего не решают, – просто копируют поведение своего социального круга. Вторых Генри искренне презирал, так презирал, что даже радовался своему пути.

– Это Генри Вотч, – представил Дон своего подчинённого очередному толстосуму. – Мой лучший и самый перспективный работник.

– Очень приятно, – в который раз вымученно улыбнулся Генри, пожимая потную ладонь.

Это шоу с представительством началось почти сразу, как только они с Доном появились на банкете. Дон подходил к разным людям и представлял Генри. Люди вежливо кивали, перекидывались парой незначительных фраз с Доном и, внимательно посмотрев на Генри, возвращались к своим делам. Все понимали, что это сватовство неспроста, и процедура, похоже, была обыденной – так знакомили с человеком, которого скоро придётся видеть на подобных банкетах часто. В очередной раз они вежливо откланивались, чтобы перейти к следующему «важному» человеку, а Дон нашёптывал Генри регалии и статусные возможности нового знакомца.

– Этот занимается связями с комитетом финансов, – говорил он тихо, – часто именно он решает, на что пойдёт бюджет. Ведь от подачи информации комитету зависит многое. А вот тот, к которому сейчас идём, – начальник комитета безопасности.

Генри внутренне напрягся, что не осталось незамеченным Доном.

– Понимаю, – сказал он, – жутковатый тип. Но что делать, таких лучше иметь в друзьях.

– С кем ты нас сегодня знакомишь? – спросил начальник комитета безопасности, пожимая руку Дону.

– Это мой лучший кадр, – льстиво улыбаясь, ответил Дон, как будто бы даже становясь немного ниже.

– Стив, – просто представился начальник комитета безопасности и протянул руку.

– Генри, – так же просто представился Генри, пожимая её.

– Мистер МакНил, – спохватился Дон, – это мистер Вотч.

– Мы уже обозначили, как будем друг друга называть, – сказал Стив и хищно улыбнулся.

Очень не понравилась Генри эта улыбка, да и колючий взгляд начальника комитета безопасности выдавал умного и опасного человека.

Генри заставил себя улыбнуться самой простецкой и располагающей улыбкой. Он знал, как понравиться людям, обладающим такой опасной властью. Надо выдать себя за простофилю, лёгкий орешек, с которым всё ясно сразу. Чем меньше в голове у Стива будет сидеть задачка под названием Генри, тем легче будет Генри выпасть из области внимания начальника комитета безопасности.

Так и произошло, Стив очень натурально зевнул, заканчивая изучать представленного ему

человека.

– Кстати, Дон, – обратился Стив к начальнику Генри, – я как раз хотел с тобой поговорить. Одна беженка хочет работать у вас. Имеет очень высокую квалификацию, судя по документам.

– У нас? – удивился Дон, – она так и сказала?

– В том-то и дело, – поморщился Стив. – Она инженер с высшим допуском, могла бы на производстве поработать. Сидела бы в чистеньком офисе, получала бы хорошо, да и жила бы в центре. Но она отказалась, сказала, что всю жизнь занималась системами кондиционирования. Хотя какая там жизнь, ей от силы лет тридцать.

– И ты хочешь, чтобы я её устроил?

– Нет, – Стив отрицательно покачал головой, – мы её уже устроили на одну из станций.

Генри изо всех сил постарался не выдать свой гнев.

– Мне надо, – продолжил Стив, – чтобы ты за ней приглядывал. Не люблю, когда я чего-то не понимаю. Проще было бы, конечно, её выгнать взашей – тоже мне королева, выбирать вздумала, но ты знаешь, миграционная политика. Нам нужны профи во всех сферах.

– Ясно, – кивнул Дон, хотя, похоже, его согласия и не требовалось.

– Ну и прекрасно, – сказал Стив, давая понять, что разговор закончен.

Он кивнул на прощание Генри и с бокалом в руке отправился к другим гостям.

– Не было печали, – тихо проворчал Дон. – Теперь придётся докладывать ему о каждом чихе. Господи, когда я уже отправлюсь на отдых?

– А нельзя ему отказать? – спросил Генри.

– Ему откажешь, – Дон нервно дёрнул плечами. – Надо будет быстренько от этой девки избавиться. Ты последи за ней пару недель, а потом вышиби к чертям за профнепригодность.

– А если она действительно хорошо работать будет?

– Послушай, Генри, – Дон покровительственно положил руку на плечо подчинённого, – ты скоро будешь на моём месте и тебе рано или поздно придётся принимать сложные, порой не самые приятные и справедливые решения. Но это политика, здесь не бывает чистоплюев. Думай об этом иначе. Сегодня ты окажешь услугу Стиву, завтра – он тебе. В конце концов, это выгодно всем.

Генри согласно кивнул, чтобы успокоить Дона, но он был в корне не согласен с такой постановкой вопроса. За свой долгий карьерный путь он чётко усвоил – не дай бог начальник окажется тебе чем-то должен или обязан. В лучшем случае это обернётся натянутыми отношениями, но, как правило, боссы не горят желанием каждый день видеть перед собой человека младшего ранга, который оказался в чём-то настолько необходимым, что пришлось спуститься с Олимпа и о чём-то просить. Это унижение для начальника, и его не прощают.

Однако по-настоящему Генри беспокоило не это. Он так долго работал, чтобы наладить систему, и совсем не хотел пускать в неё посторонних. Если эта беженка окажется лучше него, то сможет подсидеть на работе, а если вдруг будет непроходимой тупицей – то наломает дров, и, опять же, его подставит.

Дон ускакал к очередному важному человеку, оставив Генри одного. Это был чуждый мир, ни с кем разговаривать здесь не хотелось. Да и о чём? Хвалиться новыми игрушками – у Генри их не было, рассказывать про экстремальные вылазки за пределы Мегаполиса или поездки на искусственные пляжи, где на океан можно только смотреть, – но и тут ему было нечем поделиться. Отпуск Генри никогда не брал, только больничные, да и те крайне редко. Хотелось вернуться домой, выспаться, заняться простыми домашними делами, но Дон бы не понял, да и Генри чувствовал, что для продолжения карьеры ему необходимо здесь быть. Он пошёл к бару, где мог пропустить стакан содовой, но главное – найти место среди элитной публики. Бар – идеальный вариант для дальних родственников и случайно забредших гостей. Для Генри это тоже было лучшее место.