Пустошь
Шрифт:
Он страшно устал, и ему было трудно дышать. Он пропустил один из домов, как уже пропускал раньше. Система поисков давно была нарушена, как-будто пустошь нарочно старалась сбить его, заставить ходить кругами. В голове, тихо, но отчетливо мерцали слова: «Я покажу тебе творение не человека — первый день!». Он вряд ли осознавал то, что слышит. Все болело, все кружилось перед глазами и уплывало. Исчезало.
Когда, спустя четверть часа, вновь стало тихо, Майкл остановился и застыл на несколько секунд. Потом ноги его подогнулись, он опустился на
Анна открыла глаза. «Я, наверное, умерла», — подумала она. — «Как жаль, что существует загробная жизнь!». Она попыталась пошевелиться, и тело неохотно отозвалось. Анна заворожено смотрела на свою ладонь, медленно подплывшую из темноты к лицу. Неужели она снова может двигаться? Сердце забилось, разгоняя по жилам кровь. «Если я смогу двигаться, значит, смогу выбраться отсюда!»
Откуда?
Она попыталась подтянуть ноги, но ступни лишь чуть шевельнулись. Ощущение собственного тела возвращалось медленно — ей потребуется время. Анна с удивлением обнаружила, что голодна.
Она сжала ладонь в кулак. Руки были настолько бессильными, что разогнуть пальцы смог бы и полуторагодовалый ребенок. Расслабила ладонь. Снова сжала. Пошевелила пальцами ног. Снова согнула пальцы. Неожиданно перед ее глазами опять появилась та кошмарная тень, заставив все тело сжаться, как будто из него выпустили все соки. Рука безвольно упала на пол.
«А если оно вернется? Если захочет продолжить то, что начало? Не думай об этом! Пожалуйста, пожалуйста — не думай об этом!»
Анна снова подняла руку и сжала кулак. Разжала. Сжала, разжала.
Очередной раскат грома заставил Майкла придти в себя. Страшно болела голова. Он смутно понимал, что получил ожог, пока лежал на раскаленном асфальте. В нарастающем грохоте он медленно, как раздавленная ящерица, пополз к обочине. Воздух снова начал сгущаться. Руки и ноги дрожали. Весь мир вибрировал на низкой частоте, грозя взорвать ему голову.
Майкл не думал о Анне, не думал о пустоши, он хотел только одного — чтобы все это прекратилось. Не было сил терпеть. Он был полностью дезориентирован, вырван из мира и брошен где-то на задворках вселенной, где нет никого и ничего, кроме грохота и движения, беспорядочного и хаотического перекачивания океана энергии, на пути которого оказался человек — крошечная безвольная песчинка.
Грохот стих, но не умолк совсем. Где-то на самой периферии слуха, кожей и нервами Майкл ощущал его, хотя и не был уверен в том, что это ему не кажется. Он посидел на земле еще минут пять, медленно приходя в себя. Потом встал и, пошатываясь, направился к ближайшему дому.
Закусив губу, чтобы не заплакать, Анна медленно, по-пластунски, ползла по направлению к двери. Встать она не могла: ощущение тела вернулось, но не было сил — руки и ноги были как будто соломенными. На простые движения, которые любой человек совершает легко, не задумываясь,
Пару раз она слышала отдаленный гром. Где-то там наверху гроза?
За те несколько часов, что она находилась в сознании, никто не пришел. Она не слышала шагов — может быть ОНИ ушли? Маловероятно, но так хочется в это верить!
Она продолжала медленно ползти, останавливаясь каждую минуту, чтобы передохнуть.
Майкл ударил ножом изо всей силы. От отдачи разболелась рука и снова открылась рана, полученная в магазине, когда он разбивал стекло. Его охватила ярость.
«Ты поставила меня на колени, сука! Ты заставила меня плакать! Но хрен ты меня сломаешь! И знаешь — я выберусь отсюда!»
Стул, по которому он ударил, повалился на бок. Майкл ходил по комнате и громил все, что попадалось ему на пути: стол, люстру, настенные часы. Все падало и разбивалось.
Двигалось.
«Она выдыхается!», — ликовал он. — «Выдыхается!».
Майкл бушевал, пока не почувствовал усталость. Подняв один из валяющихся стульев, он сел на него и закрыл лицо ладонями.
«Анна, прости! Прости меня! Я не хотел тебя бросать! Я сделал все, что можно было сделать! Прости, меня! Прости!»
— Анна!
На миг воцарилась полная тишина, даже проклятый гул стих.
В полном беззвучии Майкл услышал слабое «тик-так» и повернулся на звук. Часы, которые он сбил с одной из полок, лежали в осколках стекла. Они еще работали. Секундная стрелка прыгала с деления на деление, издавая тихое «тик-так, тик-так». Он смотрел на стрелки, как завороженный, а в следующий момент мир взорвался.
Линда дремала, свернувшись клубком на кровати в задней части кабины грузовика, когда громкий звук заставил ее подскочить.
— Твою мать! — воскликнул Гораций.
Нарастающий гул, прерывистый, как удары парового молота, доносился с востока.
— Что это еще за хрень!
Линда облокотилась на спинку пассажирского кресла и посмотрела туда, откуда доносился грохот. Где-то далеко на востоке, почти у самого горизонта появилось черное пятно, похожее на грозовую тучу.
— Ураган? — спросила она.
— Не знаю.
Хомер взял рацию.
— Чарли, это Хомер, слышишь меня?
— Да, Хомер. Слышу. У вас все в порядке?
— На востоке какая-то чертовщина, вроде грозового облака. Мы слышим громкий грохот.
— Далеко от вас? — голос Чарли звучал обеспокоено.
— Да. Думаю, миль двадцать.
— Оно движется?
— Неа. Не похоже.
— Я свяжусь с Пламером. Если что-то случится, сразу выходите на связь!
Снова прогрохотало, Линда вздрогнула.