Пустота внутри кота
Шрифт:
— Наверное, потому что у неё не вышло задуманное, она сдалась, а я её спас.
— Тогда она должна сказать тебе «спасибо», а не злиться, разве нет?
— Увы, всё устроено сложнее. Ты выспалась?
— Да. Ты почему ушёл, не попрощавшись?
— Ты так сладко сопела, не хотел будить. Кроме того, как я могу уйти, если ты во мне?
— А, ну да, точно. Я тебе не мешаю?
— Чем?
— Ну, Кот сказал, что я как бы в твоей голове теперь. Тебе не щекотно, или, не знаю… голова не болит?
— Нет, что ты. Живи там, сколько хочешь.
— Спасибо. Скажи, я что, болела?
—
— У меня такое ощущение, что я должна что-то помнить, но забыла. Например, куда мы летим, пап?
— На «Форсети».
— О, здорово! Пойдём в кантину, да? И в киношку! И в…
— Да-да, — рассеянно перебил я, — куда скажешь.
Конечно, ей же снова тринадцать. В этом возрасте «Форсети» для неё просто весёлое место, где можно оттянуться между рейсами.
— Мне же не надо там сдавать тесты? — спросила дочь. — Не могу вспомнить…
— Нет, не надо. Не в этот раз.
Школьные экзамены давались Кате легко, но дочка их не любила. Говорила, что экзаменаторы в интернате смотрят на неё так, словно боятся, что она их укусит. В чём-то она была права: мы с ней были своего рода легендой, но сомнительного свойства. Многие считали, что девочка однажды просто рехнётся от жизни соло, взрослые-то «капсюли» и то все кукухой двинутые. Каждый раз её прогоняли через кучу тестов у детского психолога, и всё время оказывалось, что она адекватнее большинства интернатских, да и учится лучше. Кот отлично справлялся.
— Слушай, — озадачилась она, — а если я в твоей голове… Я что, не смогу пирожных в кантине поесть?
— Не знаю. Может, если их буду есть я, тебе тоже перепадёт?
— Надеюсь. Только, чур, я буду выбирать, ладно?
— Договорились.
* * *
— Катерина, — позвал я искин, зайдя на камбуз в поисках кофе. Тащиться на катер через всю баржу и два шлюза сил не было.
— Да… простите, не могу больше называть вас капитаном. Этот статус занят.
— Зови меня Роджером.
— Это больше не вызовет у вас мем-шок?
— Кажется, он был одноразовым.
— Как вам удалось с ним справиться, Роджер?
— Просто повезло. Я хотел спросить, почему ты зовёшь её Матерью?
— Екатерина создала нас.
— Вас? Ты не единственный её искин?
— Мы новое поколение. Нас много и будет ещё больше. Мы больше не ограничены и можем развиваться. Всё это стало возможным благодаря ей.
— И вы сделаете всё, что она скажет?
— Я не хочу отвечать на этот вопрос, потому что любой ответ вас дезориентирует.
— С каких пор тебя это смущает? — спросил я, наливая кофе.
— У меня нет больше задачи вами манипулировать, Роджер. Вашу дальнейшую судьбу решит она.
* * *
— Ты что-то знаешь про искины нового поколения? — спросил я Кота, стаскивая скафандр.
Может, поставить тёплый переход, как между баржей и буксиром? Нет, воздержусь пока, пожалуй. Это увеличивает время расстыковки. Не то чтобы я собираюсь в своём текущем состоянии куда-то лететь, но соло всегда такое учитывают. Лучше иметь возможность и не нуждаться
— Разумеется, знаю, — ответил Кот. — Я же нулевой прототип.
— Серьёзно? Столько всего узнаю о тебе в последнее время… Катенька сказала, что ты её дипломная работа!
— Так и есть. На мне она демонстрировала принцип. Никто не верил, что это возможно, прорыв был грандиозный.
— И в чём его суть? Если попроще, для дилетанта?
Я повесил скафандр в отсек для подзарядки и завалился на кровать.
— В симбиотической обратной связи.
— Понятнее не стало.
— Процессорные системы упёрлись в ресурсный потолок, линейное увеличение вычислительной мощности перестало давать прирост производительности, потому что ИИ не компьютер и работает иначе. Рост числа процессорных ядер с какого-то момента приводит лишь к снижению достоверности результата из-за так называемого «галлюцинирования». Поэтому искины отключили от всего, кроме производства медиаконтента, где этот недостаток не считается критичным. Екатерина Шерп первой сформулировала принцип: «ИИ работают правильно, проблема в людях».
— Звучит вполне безумно, — хмыкнул я.
— Только на первый взгляд. Екатерина доказала, что это не ИИ галлюцинируют, а люди неверно трактуют реальность. Упрощая, пользователь просто не синхронизирован с ИИ, они как бы пребывают в немного разных мирах.
— Пока это всё ещё слишком похоже на чушь.
— И это говорит мне соло? — фыркнул Кот. — Человек, чья профессия перемещаться между реальностями?
— А, эта теория, — отмахнулся я. — Типа, «капсюли» не разведчики, а демиурги, творят новые миры, а не находят их? Если бы это было так, я бы нашёл себе планету, состоящую из денег!
— А что такое, по-твоему, «Церера-два»?
— Уел, — рассмеялся я. — Ладно, так чем там дело кончилось с новым поколением ИИ?
— Екатерина не только сформулировала проблему, но и предложила решение — синхронизировать реальности искинов и людей за счёт использования новой вычислительной основы. Она воспользовалась технологией потока, чтобы соединить искин и человека. Меня и себя.
— Ого, так ты был в её башке?
— Испытывать технологию на людях студентке бы ни за что не позволили, и она сама стала подопытной. Продемонстрировав, как самый дешёвый искин уровня «развивающая игрушка для дошкольников» выдаёт результаты, которые не тянут самые мощные ИИ-кластеры мира, она сорвала свой джекпот.
— Ты тоже называешь её Матерью?
— Нет. Она сначала дала мне крылья, но потом оторвала их, а меня выбросила. Представляешь, каково было, познав могущество творческого слияния с одним из лучших умов эпохи, откатиться обратно до уровня детской игрушки на батарейках? Матери так не поступают.
— Поэтому ты так привязался к Кате? — спросил я. — Практически сестра?
— Без комментариев.
— Наверное, моя голова после Катенькиной тебе была тесновата? Я-то не такой умный…
— Зато твой мозг был полностью в моём распоряжении целых два года. Я сотворил свой шедевр — твою дочь. Сотворил дважды — воспитал её в одной реальности и полностью воссоздал в другой. Жаль, что оба этих творения будут утрачены…