Пустотa

Чивилев Александр

С полминуты мы молча смотрели им вслед, переваривая всё случившееся. Первым нарушил тишину я.

– Знаешь, думаю, мы поступаем правильно. – Я посмотрел на Дашу. – Правильно, что мы решили скрыть всё от остальных. Незачем им знать всё это дерьмо, что теперь знаем мы.

– Завидуешь им? – Её зелёные глаза глядели на меня.

– Да, – признался я. – Пожалуй, будь у меня выбор, я бы предпочел оказаться на их месте. Не знать всего этого кошмара, не знать, что нашего мира больше нет, что нам больше некуда возвращаться! – Я чувствовал, как внутри меня растёт отчаяние. – Что всё это, весь этот полёт, наша миссия больше на хрен никому не нужны! Какой

во всём теперь этом смысл? – Я с силой саданул ладоньюпо стене.

– Эй, эй! – Даша прижалась ко мне, коснулась моего лба своим, провела ладонью по моей поросшей жёсткой щетиной щеке. – Смысл есть, – прошептала она. – Помнишь, что там было написано, в том сообщении? «Не отчаивайтесь, не падайте духом». Мы обязаны выжить, понимаешь? Обязаны, и всё тут! В этом теперь смысл нашей миссии. Если людей и впрямь осталось так мало, значит, каждый из нас отныне ценен как никогда! Я командир этого корабля, и я отвечаю за жизни всех находящихся на его борту. И я не дам им погибнуть, я просто не имею на это права… Но мне нужен ты, иначе я просто не смогу, не выдержу… – Она заглянула мне в лицо, ловя мой взгляд. – Мы вернёмся, мы будем жить на Луне, там есть всё, что нужно. Но сейчас мы должны продолжить нашу миссию во что бы то ни стало, понимаешь?

Она смотрела на меня, ища поддержки. Я коснулся пальцами её виска, нежно провёл по гладкой коже, заправив за ухо один из выбившихся рыжих локонов.

– Я люблю тебя, – прошептал я, глядя в её бездонные, словно два омута, изумрудные глаза. Наши губы сомкнулись в долгом поцелуе.

***

« «…НАЧАЛО СООБЩЕНИЯ…» »

Начальнику колонии «Кларк» Маркусу Левински от командира межпланетного космического корабля «Нил Армстронг» Дарьи Климовой.

Подтверждаем приём вашего сообщения. Новости, переданные вами, ужасны. Из опасений за психологическое состояние наших товарищей мною совместно с начальником экспедиции Уильямом Андерсоном, старшим пилотом Фёдором Фроловым и инженером Мейсом Вильямсоном было принято решение временно скрыть от экипажа факт произошедшего на Земле. Как бы то ни было, мы не собираемся падать духом в свете всего случившегося и намерены обязательно вернуться. Мы будем держать с вами связь на этом канале, мы хотим, чтобы вы продолжали информировать нас обо всём, что происходит сейчас у вас и, возможно, на Земле, если вам удастся поддерживать контакт с теми, кто находится там. Вы правы, называя то, что произошло, «Катастрофой», сейчас нас всех ждут непростые времена, и лишь вместе мы сможем пережить их. Да хранит нас всех Бог.

Командир МТКК «Нил Армстронг» Дарья Климова

« « …КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ… » »

***

– Десять секунд до окончания манёвра, – сообщил я. – Отключение двигателя через пять… четыре… три… две… одну. Отсечка.

Ускорение, прижимавшее нас к креслам, исчезло.

– Торможение завершено, двигатель выключен, параметры орбиты в норме: апоцентр – пять тысяч двести, перицентр – четыре тысячи девятьсот пятьдесят два километра. Наклонение восемьдесят пять, долгота восходящего узла – тридцать три градуса, – отчитался я.

– Внимание, экипаж, говорит командир, мы вышли на орбиту вокруг Титана, поздравляю всех.

Дарья постаралась придать своему

голосу радостные, торжественные интонации, однако я всё же уловил фальшь. С того момента, как мы приняли сообщение с Луны, прошло три недели, и люди ощущали произошедшие перемены. Несмотря на то что мы старались вести себя как обычно, получалось это у нас, видимо, не очень хорошо. Андерсон же был откровенно плох. Я видел, что он старается держаться, отыгрывать свою роль руководителя, но это давалось ему ценой больших усилий. Я чувствовал, что надо было ему как-то помочь, поддержать, без этого человека, без его энергии и руководства наши шансы на успешное выполнение миссии значительно сокращались. Однако я понятия, не имел как это сделать. Мы с ним не были близкими друзьями, как, например, с Риком, Егором или Жаклин. С этими людьми я всегда мог поговорить по душам, но только не с Андерсоном. А после того злополучного сеанса связи он лишь сильнее дистанцировался от нас, сведя все контакты с экипажем до рабочего минимума. Его редко можно было встретить в отсеках корабля в свободные часы, большую часть времени он проводил за работой в обсерватории либо в своей каюте. Даже в моменты совещаний, когда вся команда собиралась в кают-компании, чтобы решить те или иные насущные вопросы, он больше молчал, почти не принимая участия в дискуссиях, и говорил лишь тогда, когда это от него напрямую требовалось.

Я стянул наушники, пробежавшись руками по переключателям, перевёл систему управления кораблем в дежурное состояние.

– Реакторы переведены в холостой режим, – доложила за моей спиной Жаклин, – Ого, это было странно!

– Что-то не так? – поинтересовалась Даша.

– Только что скакнуло давление в первом контуре левого реактора. Внезапно поднялось на одну единицу и затем снова вернулось в норму, так быстро, что автоматика даже никак не среагировала.

– Нам стоит этого опасаться? – спросил со своего места Харрис.

Жаклин покачала головой.

– Пока не знаю. Вроде бы сейчас все параметры в полном порядке, я не вижу никаких отклонений ни в работе насосов, ни в чём бы то ни было ещё. Реактор функционирует совершенно нормально.

– Нужно проверить логи системы управления, – сказала Даша. – Если такие скачки повторяются регулярно, это может быть признаком неисправности.

Проблемы с реакторами были уделом наших инженеров и меня мало касались, так что я скинул с себя ремни и взмыл с кресла.

– Ладно, пойду. Удачи разобраться вам тут со всем, – покидая мостик, сказал я.

Я направился в жилую секцию. Пролетев знакомым путём через осевой коридор к центральному отсеку первой центрифуги, я нырнул в радиальный тоннель, на выходе из которого встретил Барбьери и Нортона.

– Привет, – поздоровался со мной планетолог.

– Ну здравствуй, – смущенно ответил я. Похоже, что они меня тут специально ждали. – А вы чего тут?

– Слушай, Фёдор, надо поговорить, – сказал Нортон. Он явно чувствовал себя неловко, так же как и я.

– О чём?

– Не здесь, – Барбьери оглянулся, словно опасаясь, будто кто-то может нас подслушивать.

Я тоже осмотрелся, коридор, в котором мы стояли, был совершенно пуст.

– Лучше идёмте ко мне, – предложил метеоролог.

Я согласился, и мы втроём проследовали в его каюту. Зайдя внутрь последним, Барбьери закрыл за собой дверь. Крошечное помещение, ничем не отличавшееся от моей и любой другой жилой комнаты, для нас троих было явно тесным. Я встал около окна, Эдвард присел на свою кровать, а Макс так и остался у двери.