Пустой гроб
Шрифт:
На следующий день, часов около девяти вечера, к темной, обезображенной строительными работами площади Трините с разных сторон устремились подозрительные личности.
Фонарь, длинный и тощий, одетый в синий рабочий комбинезон, Бычий Глаз — в котелке, коротком, зауженном в талии пиджаке и широченной рубахе без воротничка, из которой торчала голая шея, и Адель, вырядившаяся в самые красивые свои тряпки, вышагивали по тротуару со стороны улицы Шоссе-д’Антен.
Все трое вместе приехали на трамвае, спустились с холма Менильмонтан, добрались до площади
Употребив на то всю свою ловкость, они постарались незаметно проскочить мимо наряда полиции и принялись внимательно вглядываться в лица прохожих, опасаясь, как бы поблизости не оказался переодетый в штатское инспектор сыскной полиции, на глаза которому попадаться не хотелось.
Что замышляли они?
Что намерены были предпринять?
Что поделывали Придурок и Пономарь?
Примерно в этот же час, в небольшой скромной квартирке, расположенной в тихой улочке недалеко от площади Звезды, мирно беседовали две дамы.
Одна из них, седая старушка в огромных очках, без устали работала вязальными спицами; другая — молодая, элегантно одетая дама с прекрасным цветом лица и вьющимися волосами без умолку болтала; старушка внимательно слушала ее, покачивая в такт головой.
Молодая дама была супругой профессора Дро, которая, возбудив против мужа дело о разводе, решила взять свою девичью фамилию и звалась теперь Амели Тавернье; она получила официальное разрешение покинуть супружеский кров и поселилась у своей тетушки, старой девы Дезире.
В тот вечер после долгих колебаний — ибо тетушка ее была подозрительна — Амели решилась исчезнуть из дому, придумав, будто отправиться на Лионский вокзал встречать подругу, которая якобы была в Париже проездом.
Тетушка Дезире поправила очки и, взглянув на племянницу, спросила:
— А как зозут твою подругу?
Взгляд был пронизывающий, и Амели слегка покраснела. Однако она быстро оправилась и назвала первое пришедшее ей в голову имя.
— Ты никогда не рассказывала мне о ней, — удивилась тетушка Дезире, — но, дитя мое, ты вольна делать, что хочешь, и вовсе не обязана докладывать мне обо всех своих знакомых. В котором часу ты вернешься?
Как раз этот момент и был самым скользким. Амели не хотелось давать точного ответа.
— Тетушка, — сказала она, — этого я и сама пока не знаю, но ни за что на свете я не допущу, чтобы вы изменили своим привычкам и легли позже обычного. Ложитесь, как всегда, в десять, а ключ суньте под коврик.
Тетушка Дезире отрицательно покачала головой.
— Никаких ключей и никаких ковриков, — возразила она, — я ведь буду волноваться! Я дождусь тебя и сама тебе открою.
Амели, которая уже успела надеть шляпку, пальто и повязать шарф, замешкалась и пробормотала что-то неразборчивое.
Наконец, собравшись с духом, она выпалила:
— Дорогая моя тетушка, я скажу тебе всю правду… Так вот… я так и думала, что ты не захочешь оставлять ключ под дверью… С другой
— Ты говорила, будто она тебе позвонила, — перебила ее тетушка Дезире.
Амели покраснела.
— Именно так я и хотела сказать, я оговорилась. Так вот, милая тетушка, когда Маргарита позвонила мне, чтобы узнать, смогу ли я придти на вокзал, я сказала, что не только приду, но и провожу ее до отеля, а чтобы вдосталь посплетничать, я даже пообещала ей заночевать в соседней комнате. Получается, тетушка, что вернусь я завтра утром.
Они помолчали, Амели с тревогой смотрела на старую деву.
Та продолжала вязать, опустив глаза, потом медленно подняла голову и лукаво взглянула на племянницу, точно собираясь ей что-то сказать.
По зрелом размышлении, старая дева сочла за лучшее оставить свое мнение при себе и удовольствовалась следующим:
— Амели, детка, ты больше не ребенок, ты сама себе хозяйка, иди же, встречай свою Маргариту, увидимся завтра утром!
Дважды повторять ей не пришлось: Амели с несвойственной ей нежностью поцеловала старушку, выказала преувеличенное беспокойство, суетясь и спрашивая, не нужно ли ей что-нибудь, и мгновенно исчезла.
Притворив дверь, тетушка Дезире задвинула засов и крикнула сбегавшей по лестнице Амели:
— Желаю не скучать с Маргаритой…
Кто была та Маргарита?
Это был Себастьян Перрон!
Несмотря на все злоключения, приключившиеся с ней после возбуждения дела о разводе, Амели часто виделась с отцом своего ребенка, первым своим возлюбленным Себастьяном Перроном.
Судья всегда встречал ее так восторженно, с таким пылом и столько раз умолял ее быть с ним поласковей, что Амели, хоть она и отказывала ему, в душе была глубоко тронута настойчивой страстностью этого человека, которого искренне любила шесть лет назад.
Дни шли за днями, происходили странные, невероятные события, и Амели жаждала не только вновь увидеться с бывшим своим любовником, но и удовлетворить свое любопытство, выведать у него загадочные подробности исчезновения сына.
Сначала — и это вполне естественно — молодая женщина была удивлена и шокирована просьбой, с которой пришел к ней Себастьян Перрон. Он тогда сказал ей:
— Чтобы вызволить нашего ребенка, понадобится сто тысяч франков… У меня их нет, ты дашь мне эти деньги?
В тот момент Амели испытывала сильное потрясение, Себастьян Перрон стал ей отвратителен.
Впоследствии она убедилась, что судья не мог поступить иначе и что он отнюдь не был подлым шантажистом, выманивающим деньги у бывшей любовницы; одна только цель была у него, одно желание: найти ребенка.
Между тем Амели подозревала, что Себастьян Перрон рассказывает ей далеко не все; ей казалось, что первый ее возлюбленный скрывает от нее какие-то тайные мысли, которые она надеялась выведать во время любовного свидания.