Пустой мир. Сестры
Шрифт:
— Тогда тем более надо выбираться отсюда, — дернулась Волчок, — а для этого нужно как можно быстрее найти информацию, со всем разобраться и сваливать! Мы зашли слишком далеко, чтобы уйти с пустыми руками! И слишком далеко, чтобы просто помереть здесь, превратившись в одну из этих мумий. Рейв, думай, где могут быть резервные копии этих файлов или какие-то исходники? Это же архив, а не сами оригиналы. Наверняка еще где-то могут быть…
— Придется бегать по всему комплексу, — подумав, вздохнула Рейвен. — Исходные данные могут быть на рабочих местах, если конечно, их после архивации не удалили. Архив был самым быстрым вариантом, я надеялась, что после него можно будет отсюда убраться. Жаль,
— Мы ходить дальше? — поинтересовалась Энтри. — Я считать, нельзя задерживать на одно место слишком долго. Мы привлекать внимание. Надо идти дальше и не останавливаться надолго. Понимать?
— Правильное решение, — согласилась Волчок и снова повернулась к Рейвен. — Куда сначала двинем? Есть предложения?
— К лабораториям, — ответила девушка. — Если искать источник этого хаоса, то только там. И если я что-то понимаю в заучках, то они наверняка сохранили каждую запятую в своих записях. Так что сейчас туда…
Лабораторный комплекс был крупнейшим блоком в лагере, превышая по размерам административные и жилые секции вместе взятые, изолированный, скрытый глубоко под землей, он был собственно тем, для чего и строился весь объект. На плане комплекс напоминал гроздь исследовательских лабораторий и помещений, соединенных между собой переходами и коридорами с противовзрывными и изолирующими заслонками. С остальной подземной системой лагеря он был связан всего лишь четырьмя лифтовыми шахтами, каждая из которых проходила через секции охраны, предназначенные для обороны от угроз как снаружи, так и изнутри. Похоже, что архитекторы с самого начала готовились к тому, что в этих лабораториях будут исследоваться вещи, несущие угрозу всему окружающему, и стремились сделать так, чтобы в случае любой опасности можно было отрезать их от всего остального комплекса.
Длинные коридоры без единого поворота с выходящими в них дверями технических или служебных помещений, вели к уходящим вниз лифтовым шахтам, и девушки подсознательно чувствовали угрозу, исходящую оттуда, хотя никаких видимых причин для беспокойства не было. Даже тел практически не было, только в комнате охраны навеки осталась дежурившая в тот момент смена в полноценном боевом снаряжении. Когда спутницы наткнулись на них, Волчок даже удивленно присвистнула, глядя на отключенные боевые костюмы с тяжелыми плазменными винтовками в опущенных руках. Антигравитационные панели отключились, и высокотехнологичные доспехи, каждый из которых весил по несколько тонн, просели, продавив собственным весом покрытие полов, но все равно еще стояли на своих местах.
— Даже встать не успели, — заметила Рейвен, указав на несколько тел в броне, сидевших на своих местах у стены в креплениях для боевых костюмов, — и никто не дернулся к блокирующей панели…
— Ты думаешь, все оттуда началось? — не сразу поняла Волчок, но в ее голосе хорошо слышалось удивление. — Хотя, с другой стороны, поспорить сложно. Чем еще могли заниматься эти научные души, если только не изучали что-нибудь смертельно опасное. Тем более в подобном Небесами забытом месте…
— Поэтому мы сюда сразу и направились, — ответила Рейвен, проходя через помещение охраны дальше, к так и не закрытой шахте лифта. Изолирующая заслонка осталась поднятой, намертво закрепленная в своих пазах, а раздвинуть створки самих дверей не составляло труда. Лифтовой кабины внутри не было, вероятнее всего в момент отключения энергии, она сорвалась вниз. Девушка, остановившись на самом краю, снова включила нашлемные фонари и осмотрелась, пытаясь сообразить, как им теперь спускаться.
— Опять вниз? — простонала Волчок, тоже заглянув в шахту. — Сколько же уровней они здесь нарыли?
Никто из них не страдал клаустрофобией. Подобные болезни не
Лифтовая шахта уходила вниз метров на пятьдесят, с дополнительными блокирующими заслонками, способными перекрыть весь тоннель в течение нескольких секунд. Спускаться приходилось, зацепившись кошками за дверной проем, короткими прыжками продвигаясь все ниже и ниже, на всякий случай держа в свободной руке пистолет наготове. На всем пути не было никаких ответвлений или новых дверных проемов, только в самом низу, где грудой обломков валялась разбившаяся лифтовая кабина, были еще одни двери, распахнутые настежь. На блокировку встать не смогли, этому помешало тело, лежавшее поперек прохода, из-за чего сработала страховочная система.
— Мне здесь не нравится, — не терпящим возражений тоном заявила Волчок, когда они прошли через пост охраны, отделявший лабораторный комплекс от лифтовой шахты, и оказались в белом пластиковом цилиндре коридора, соединявшего между собой все лаборатории.
Переходы между уровнями проходили выше исследовательских секций, и с одной стороны стены были прозрачными — за толстыми бронированными стеклами открывался вид на большую часть комплекса и рабочие места ученых. После того, как отключилось освещение, все лаборатории погрузились в темноту, сверху напоминая какой-то запутанный лабиринт, полный ловушек, и, стоя у стекла, переключившись на режим ночного визора, Рейвен отлично понимала свою напарницу. Зато Энтри выглядела спокойной и даже заинтересованной, из-за элементарного незнания не понимая, что может скрываться там внизу, и воспринимая все как очередное заброшенное здание.
— И все же, зашли мы действительно далеко, чтобы отворачивать, — повторила девушка услышанную от своей напарницы фразу и кивнула в сторону ближайшего ответвления коридора, лестницей уходящего вниз. Волчок молча согласилась, первым делом проверив, что оружие снято с предохранителя.
Лаборатории были разделены на несколько уровней, находившихся друг под другом, и каждый уровень еще разделялся на множество секций по радиальному принципу, коридоры лучами проходили по всей его длине, соединяясь в центре, где находился спуск на следующий уровень. Рейвен c трудом представляла, что именно здесь нужно искать, но надеялась разобраться по ходу.
Для нее, как для наемницы, исследовательская работа оставалась чем-то непостижимым и неизведанным, больше похожим на магию или промысел Небес, чем на доступное человеку занятие. Ученые были еще более непонятны, производя впечатление людей не от мира сего, держащих в своих головах столько всего важного, что забывали собственные имена, зацикленных на работе, этаких вещей в себе, не замечающих и не ценящих ничего, кроме собственных исследований, они поражали ее. Рейвен до этого была в настоящих исследовательских лабораториях всего лишь пару раз, и каждое попадание туда впечатляло технологическим уровнем и сложностью проводимых экспериментов.