Пустые головы
Шрифт:
Утром, просматривая сводку, Полковник ожидаемо удовлетворился известием о задержании ревнивой жены с именем Диана, подозреваемой – «Да что там!.. Обвиняемой уже… Чего тянуть-то?» – в убийстве в состоянии аффекта мужа выстрелом из пистолета (улика с отпечатками её пальцев подшита к делу) – «Что за ствол, откуда он у бабы, ещё выяснить надо!» – и его любовницы ударом тупым и твёрдым предметом, вероятно, бутылкой по затылку.
Привычно пробегая глазами другие позиции, описывавшие неправомерное поведение граждан на подведомственной
«О господи! Осквернение могилы… Надругательство над телом… Задержан на месте преступления… Псих! Маньяк чёртов! Боже! Значит все уже в курсе… Или ещё не все?! Время? – Полковник глянул на часы. – Есть ещё время… Должно быть! Ну, с-су-ка!»
Успел сообразить и распорядиться, вылетая из кабинета, чтобы развод и утреннее совещание проводили без него…
– А кто?
– Кто из замов на месте? Любой, кто есть… Пусть проводит… Это приказ!
Прыгнул за руль личной машины и, стартовав с пробуксовкой, помчался в отделение полиции рядом с кладбищем, где в «обезьяннике» полицейские держали пока своего коллегу.
– Надо забрать его оттуда! – подбадривал себя, накручивал решительность Полковник в громком одиночестве. – Своей властью забрать. Пока дело до допроса не дошло…
Псих Малой теперь так много знал, что дело было уже не в карьере самого Полковника… И даже не в службе! Теперь уже – в свободе как таковой, которой можно лишиться, и в жизни вообще, которая потеряет всякий смысл, если этот чёртов псих начнёт (хрен знает ведь, как у психа мозги в его перевёрнутом мире работают!) рассказывать всё как есть…
Полковнику даже представился некий молодой честолюбивый «следак» из прокурорских или из УСБ, потирающий руки в предвкушении «верняка-оборотня».
«Списать на психоз, конечно, можно будет попробовать – шутка ли, в могилах начал рыться – явный псих!.. Но и на службе, как минимум, тоже можно будет крест поставить… Психа-то надо было вовремя распознать… А я, выходит, недоглядел… И это меньшее из возможного зла! Ведь ещё неизвестно, что психиатрическая экспертиза покажет… Она сможет, конечно, наверняка показать то, что нужно, но ведь это дорого… А свидетелей сколько появится… Куда ни кинь – всюду потери… Вот уж минус, так минус!.. Воистину… Не-ет! Такого допускать нельзя!!!»
И Полковник добавил газу, пожалев, что у него не было сейчас «мигалки»…
– А-а… Вы по поводу своего, тэ-эрищ пАл-ковник, – не удивляясь, встретил его не подчинённый ему напрямую, но и не отвергавший даже отвлечённую субординацию и служебную солидарность, дежурный. Хотя Полковнику даже за этот незначительный акцент на общности преступника и правоохранителя уже хотелось голову умнику оторвать:
«Все – в курсе! С-су-ка-а…»
– Дело его можно посмотреть? – спросил, не задумываясь.
– Так нет ещё дела-то, – удивлённо глянув, ответил дежурный.
«Уже хорошо!»
– Ну, протокол!
Тот замялся… Но ненадолго – полковник всё-таки. Хоть и не своё, а безусловное начальство: в правоприменительную бутылку лезть – себе дороже…
– Конечно,
– Проводи меня к нему… И… – Полковник немного замялся, словно бы стараясь своим стеснением специально расположить к себе дежурного. – Комнату покажи, где с ним наедине поговорить можно… Чтоб никто не мешал… Время раннее… Не все ещё на службе… Ну, ты меня понимаешь?
– Понимаю, тэ-эрищ пАл-ковник. Есть такая комната.
У Малого был настолько отсутствующий вид, что все другие, кто находился за решёткой «обезьянника», даже не признавали в нём товарища по несчастью.
Участковый… «Бывший участковый!» – отметил очевидность Полковник… сидел в одиночестве посередине лавки. В метре примерно, справа и слева от него, ближе к краям лавки сбились две стихийные кучки задержанных, общавшихся между собой, но никак не затрагивавших Малого. То ли потому, что узнали (в застенке это быстро!), что он сам – мент, то ли потому, что их пугали его вид и заторможенность безумца, который, к тому же, ещё и задержан на кладбище… Ночью! С лопатой! Псих! Определённо и страшно.
«Это хорошо! – оценивал ситуацию Полковник, пока Малого под тревожными взглядами других узников дежурный выводил в отдельную комнату. – Хоть что-то хорошо! Болтовни меньше… Хотя… Куда уж больше-то! Блин!»
Полковничья оценка была с горечью отчаяния. С мысленным криком: «Ну откуда ты, сука, на мою голову свалился! За что, господи?!» Но Полковник умел держать себя в руках и мыслить конструктивно перед подчинёнными… Бывшими подчинёнными, в том числе, тем более когда они на переходе уже из категории дознавателей в категорию обвиняемых.
Уселись, как положено: Полковник – за стол, Малой – на привинченный к полу стул.
– Ты влетел под статью двести двадцать четыре… «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»… Это только то, что уже очевидно… А как рыть начнут, то… Подозреваю – много чего ещё откроется. Но и этого уже хватит.
Полковник заговорил сдержанно и как-то отвлечённо, будучи заинтересованным видом Малого и разглядывая отрешённое – надежда в мыслях: «А может просто уставшее?» – лицо бывшего участкового инспектора и жалея, что не может направить в него луч настольной лампы. Другая была на столе – модная, энергосберегающая – «Кто бы о моей нервной энергии подумал бережливо!». Но и без луча было видно, что эта новая беда Малому как будто совершенно по фигу.
– Та-ак… – Полковник сменил тон на рассудительно-ультимативный. – Давай-ка, Антоша, я тебе обрисую ситуацию, в которую ты попал, прежде чем ты мне расскажешь, – и, не выдержав, гаркнул прямо в лицо Малого: – Зачем?!
Задержанный гробокопатель отреагировал-таки: поднял голову и посмотрел на Полковника с удивлением человека, которого отвлекли от важного дела, чем ещё больше того взбесил – теперь уже до состояния растерянности. Полковник закурил, даже не пытаясь унять дрожь пальцев.
– Я вообще-то знаю, зачем ты в могилу полез… Ты – псих, Малой… Ты умный парень, но у тебя психоз… Горе от ума, блин!