Пустынная фея
Шрифт:
– Зачем же смотреть, если говоришь, что черти это? – удивилась внучка.
– А в том и секрет их. Манят они к себе. Сейчас бы я пожалуй и не отказался от эдакой встречи, – замечтался дедушка.
Но девушки его интереса не разделяли и смотрели с непониманием.
– И что в этом хорошего? Чем манят-то они?
– А это пока не вашего детского умишки дело, – спохватился старик.
– Да мы взрослые уже, – важно ответила внучка. – Я-то замужем вообще-то.
– Замужем не замужем, – махнул он рукой. – Все одно, молоко на губах не обсохло. А все туда же! Ишь, посмотрите, взрослые они!
Девушки
– На сегодня, пожалуй, хватит. А то вы так в дорогу и не соберетесь, – усмехнулся он.
Подружки немного погрустнели, но послушно встали и побрели к себе в комнату, чтобы вернуться к прерванному занятию, напоминавшему о скором расставании.
*
Пустыня, пустошь, пустота… Кажется ты один бредешь по этому бескрайнему песчаному морю. И только палящее солнце и знойный ветер сопровождают тебя. И ни одной живой души вокруг. Но не будь так беспечен, не доверяй своим глазам. Пустыня место особенное. Здесь можно полагаться только на свое сердцу. Да и то, не каждое сердце способно чувствовать тонко.
Остановись, прислушайся. Ты не один здесь. И тебя уже заметили, за тобой наблюдают.
Он не успел добраться до дома засветло. Ночь уже нависала над пустыней, опускаясь все ниже. Совсем скоро тьма станет здесь полновластной хозяйкой. Но мужчина не хотел останавливаться. Большая часть пути была пройдена. И вдали уже показались огни родного города. Совсем немного, час или чуть больше отделяли его от заветной цели. А если пустить лошадь галопом, и того меньше. Но животное, измученное долгой дорогой и жаром пустыни, плелось еле-еле, а потом и вовсе стало спотыкаться.
– Все же придется сделать привал, – недовольно пробурчал путник.
Он спешился и напоил лошадь, в ответ та благодарно фыркнула.
Он разводил костер, когда услышал позади себя женский голос.
– Простите, а можно и мне глоток воды?
Мужчина вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Рядом с ним стояла незнакомка, закутанная в покрывала.
– Вот черт! – испуганно воскликнул он. – Откуда ты взялась?
– Простите, что напугала, – виновато потупила она взгляд. – Я шла за Вами. Вы ведь в город идете. Мне тоже надо в город. Я из пустынного племени, здесь недалеко, – махнула она рукой в непонятном направлении. – Можно я и дальше буду Вас держаться? А то одной страшновато ночью в пустыне.
– Так зачем же ты одна разгуливаешь здесь? – справедливо удивился путник. – Дождалась бы утра…
– Ой, да долго объяснять, – покачала она головой. – Простите, пить очень хочется. Не дадите воды?
– Да, конечно. На, держи.
Женщина сбросила покрывало с лица. И мужчина зажмурился. Резкий свет на мгновение ослепил его. Открыв глаза, он понял, что не свет это. Это сияло лицо незнакомки. Оно было настолько прекрасным, что разум отказывался верить в реальность увиденного.
Девушка неторопливо сделала несколько глотков и подняла взгляд. Никогда в жизни он не видел ничего подобного. Ее глаза сверкали как драгоценные камни. Их оттенок менялся, плавно перетекал из зеленого в синий, из синего в черный, из черного в золотой. Зрелище заворожило мужчину. Он застыл как изваяние, не в силах оторваться от созерцания прекрасного лица.
–
Дрожь пробежала по телу мужчины от этого легкого прикосновения. Не давая ему опомниться, незнакомка сбросила с головы платок. И блестящие, длинные белые локоны рассыпались по ее плечам.
– Боже мой, – вырвалось у него. – Разве бывает на свете такая красота! – его голос прозвучал сдавленно и хрипло.
– Конечно, – звонко засмеялась она. – Вот же я перед тобой!
– А может быть я сплю? Или это мираж?
– Если не веришь глазам своим, – она сделала шаг вперед, – так пусть руки подскажут тебе.
Подойдя вплотную к изумленному путнику, девушка одним неуловимым движением сбросила с себя плащ. А под ним к несчастью мужчины не было ничего… Кроме совершенных, неповторимых изгибов соблазнительного, ослепительного женского тела.
Был ли у путника хоть один шанс на спасение? Мог ли человек противостоять этим колдовским чарам?
Разум вернулся к нему, когда он, утомленный и обессиленный, захотел подняться с земли. Но попытки встать не увенчались успехом. Тело будто окаменело и не слушалось своего хозяина.
– Помоги мне встать, – с трудом произнес он. – Что ты со мной сделала?
– Я ничего не делала, – засмеялась она. – Ты все сделал сам! Разве я неволила тебя? Принуждала?
– Да кто ты такая? – с запоздалым ужасом прошептал он. Страшная догадка осенила его. – Неужели ты… Вот черт!
– Ну почти, – хохотала она.
– Отпусти, не губи, – взмолился он. – Меня дома ждут. У меня жена, дети.
– Поздно о жене вспомнил, дорогой, – осуждающе покачала она головой. – И поверь, мне их очень жаль. Но ничего уже не вернуть. Силы твои на исходе. Хотя, – она сделала вид, что задумалась, – могу тебя оставить здесь. И может быть, тебе повезет и ты умрешь раньше, чем тебя растерзают дикие звери.
Слеза бессилия и отчаяния скатилась по небритой щеке.
– Я сам не понял, как все вышло. Я не хотел, – без всякой надежды произнес он.
– Хотел, хотел, – заверила его незнакомка. – Но я не так жестока. Я не заставлю тебя долго мучиться.
Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. Тело мужчины дернулось и застыло. Взгляд устремился высоко в небеса, к звездам, чтобы остаться там навеки.
*
Океан бушевал и пенился у подножья скалы, на которой возвышался царский дворец. Брызги алмазными каплями взлетали вверх, будто стремились забраться на самую вершину утеса. Что принесла сегодня морская стихия, с какими вестями пожаловала? О чем так шумно и взахлеб рассказывает бурлящая волна? О чем кричит ветер, проносящийся со свистом мимо дворцовых стен?
Шима раскрыла окно. Влажный соленый воздух нетерпеливо ворвался в комнату. Голос моря, заприметив еще одного слушателя, последовал за ним. Подставив лицо теплым солнечным лучам, царица сделала глубокий вдох.
Там за окном было все как прежде. Волны и ветер кружили друг друга в безудержном танце, скала стойко и терпеливо сносила мощные удары и атаки своего противника, охраняя доверенные ей границы. И не замечали они в своем величии человеческих страданий и переживаний, слишком мелки те были для них.