Пустынная песня
Шрифт:
— Это займёт вечность, — мрачно сказал Адам, когда мы провели первую половину дня в моей комнате, читая, листая и сортируя бумаги, а гора материала не особо уменьшилась.
— Тогда нам стоит созвать помощь, — сказала я, перешагивая через стопку бумаги. — Хотя Лиана хотела провести ещё несколько влюблённых дней с Паулем, но она обязательно примет участие, да и Дульса горит желанием помочь.
— Согласен, — вздохнул Адам, и я связалась Лианой.
Вскоре мы сложили весь материал и отнесли его в коммуналку Лианы, где нас уже поджидала не только Лиана, но и Дульса. И с присущей ей
Ближе к вечеру третьего дня мы добыли полный обзор биографии Хеландера Бальтазара.
— Здесь нет ничего странного, — сказала Лиана.
После того, как она узнала, что адмиралу медленно, но верно придётся прекратить поиски потерянных девушек, она с энтузиазмом взялась за работу. Она даже отослала Пауля под предлогом, что нам нужно подготавливать курсовую работу. Теперь с покрасневшими от пыла щеками она сидела под широко распахнутым окном, через которое проникал прохладный воздух и составляя краткий обзор, записывала важные аспекты жизни Бальтазара.
— Ничего необычного. Он учился в местной школе, потом обучался профессии в Теннебоде. У него были друзья, и он никогда не выделялся. Его магический талант, кажется, был не больше, чем у других. Хотя у него и была склонность к пятому элементу, но он не закончил пятый год в Тенненбоде лучше всех, потому что самой лучшей была профессор Эспендорм.
— Интересно, — сказала Дульса. — Но я не особо верю в то, что профессор Эспендорм терпеливо ответит на наши любопытные вопросы, касающиеся Хеландера Бальтазара.
— Правильно, — ответила я. — Я скорее думаю, что о том, чего нельзя найти в открытых для публики документах, нам поможет узнать господин Лилиенштейн. Он учился вместе с моей бабушкой и Алкой Бальтазар. Несомненно, будет интересно узнать, каким человеком была мать Бальтазара, а также, думаю, стоит пролить свет на судьбу его сестры Седони.
— Сейчас нам это не поможет, — сказал Адам. Он сидел за письменным столом Лианы и задумчиво смотрел в окно. — Господин Лилиенштейн всё ещё в дороге, и не отвечает на твои сообщения. И в «Хронике короны» тоже нет ничего нового или интересного.
Я ухмыльнулась.
— Ну, «Хроника короны» в настоящее время занята тем, что документирует и оценивает каждый шаг и звук, которые делает и издаёт маленькая Сесилия и подчеркивает достижение Грегора Кёниг, как нашего героя.
— Что же, — вздохнула Дульса и перешагнула через несколько записей, разложенных на полу. — Если журналисты не буду ничего писать, тогда мы ничего не узнаем о маленьком дракончике. Репортёры буквально осадили драконьи пещеры. Туда можно попасть теперь только с пропуском для прессы, а для обычных посетителей драконьи пещеры полностью закрыли.
— Я знаю, — с сожалением вздохнула я. — Я смогла увидеть маленькую Сесилию всего два раза. Грегор Кёниг даже меня больше не захотел впускать, потому что ему всё это надоело. Он в таком настроении, что вот-вот взорвётся.
— Да, — подтвердила Дульса. — Но кажется скоро всё закончится. Сегодня утром он объявил, что вышвырнет репортёров к началу семестра. Ты что-нибудь нашла? — она посмотрела на Лиану, которая усердно что-то записывала в свой блокнот.
— Итак,
— А что занесло их в Америку, почему они находились возле компании твоих родителей? — спросила я, обращаясь к Адаму.
— Может он наобум наблюдал за всеми королевскими семьями, в надежде, что когда-нибудь они случайно предоставят Морлемам доступ в свои дома. Но на самом деле ему это ничего не даст, потому что, кажется, никто из них не спрятал атрибуты власти в собственном доме.
— Это верно, — сказала Лиана. — Хотя королевское происхождение действительно имеет какую-то связь. В Темаллине была твоя бабушка, а она фон Норденах. В Антарктике, где жила семья Арпади, кажется, он был сам. Оставшиеся королевские семьи живут в Шенефельде, а Шенефельде Морлемы навещали почти постоянно. Линии фон Норденах и фон Некельсхайм заканчиваются на Сельме и ее брате с сестрой, остаются только братья Торрел и семья самого Бальтазара. У семьи Бальзатар есть дома в Испании, Греции и Берлине, где всегда жил Хеландер Бальтазар, когда исполнял обязанности сенатора.
— Кажется, они наблюдали и за домом моих родителей, — сказал Адам. — Это подтверждает твою теорию.
— Кстати, — сказала я. — Тебе удалось поговорить с родителями?
Адам посмотрел на меня каким-то странным взглядом, который я не поняла.
— Что случилось? — озабоченно спросила я.
— Мои родители покинули Шенефельде, — в конце концов сказал он.
— Почему так внезапно? — в недоумение спросила я. — Наверняка они скоро вернутся. Не захотят же они пропустить весь этот спектакль вокруг выборов. Завтра «Хроника короны» опубликует список кандидатов.
— Родители объявили, что не планируют возвращаться в ближайшее время. Точнее говоря, они объявили, что больше не будут разговаривать со мной.
Адам с гордостью посмотрел на меня и мне вдруг стало ясно, что он сделал.
— Ты сказал им, что мы все еще вместе, не так ли? — мрачно спросила я.
— Я сказал, что не собираюсь всю жизнь делать из этого тайну, — строго сказал Адам.
Он встал, и я посмотрела на его широкие плечи.
Конечно он не хотел прятаться, ему не нравилось хранить от всех тайны, он хотел чувствовать гордость, свободу и стоять с высоко поднятой головой во всём, что делает.
— Мы же хотели дождаться результатов выборов, — сказала я и вязала его за руку. — Только когда мы будем уверены в том, что рамочные условия в Объединённом Магическом Союзе не перечеркнут нам все планы, лишь в том случае мы без всякой опасности для себя сможем публично заявить о наших отношениях. Вспомни, заявление о намерение вступить в брак, аннулировали всего лишь несколько месяцев назад, — напомнила я.
— Я уважаю твоё желание, не предавать наши отношения общественности, и пока поддерживаю тебя. Я не собирался излишне подвергать твою и свою жизнь опасности и без проблем подожду два месяца до выборов, чтобы определить, в какую сторону будет развиваться политика. Но здесь речь идёт о моей семье, о моих родителях, которые всегда говорили, что любят меня и поддерживают во всём, что я делаю.