Пустынная песня
Шрифт:
Этому однажды научил меня Торин. Я подставила лицо под прохладный ветер и глубоко вздохнула, чтобы опять не погрузиться в болезненное воспоминание. Собственно, я хорошо держалась и могла каждое утро докладывать Нурии, что продвинулась немного дальше.
В этот момент из городских ворот вышла тёмная тень и медленно направилась в нашу сторону.
— Идёт Седони, — прошептала я.
Иногда она присоединялась к нам, чтобы узнать, как проходили поиски. Ей было сложно ходить по песку, ноги постоянно проваливались до колен в глубокие
— Здесь всегда так красиво, — сказала она, глядя на звёздное небо.
Она никогда не жаловалась на то, что что-то было тяжёлым или что судьба плохо с ней обошлась. Она всегда видела только позитивное и никогда не упоминала тёмную сторону. Возможно, она даже о ней не думала. Мне нравилась в ней эта особенность, и я восхищалась тем, как легко она справляется со всеми проблемами.
— Это так, — ответила я. — Только когда понимаешь, как велика вселенная, понимаешь, насколько незначителен ты сам.
— Истину говоришь, Сельма, — сказала Седони. — Но ты кое-что забыла, каждый из нас является важной частью целого. Каждая песчинка важна, потому что только в своей сумме они могут стать пустыней.
— Ты не можешь помочь ей наконец-то выбраться из депрессии? — вздыхая, спросил Лоренц. — Без этой эссенции из функий она вообще была бы не жизнеспособной. Ведь когда-то ей должно полегчать.
Седони улыбнулась.
— Ты знаешь, что она сможет выйти из депрессии, только когда попрощается со своими чувствами.
— А я никогда с ними не попрощаюсь, — тихо сказала я. — Никогда.
— Но так твои магические силы заблокированы, и у тебя регулярно сдают нервы, и ты рыдаешь, — вставил Лоренц. — Просто невыносимо наблюдать, как ты сама себя мучаешь.
— Я ничего не могу с этим поделать, — вздохнула я, и это была правда.
— Твои мысли определяют чувства, а ты решила не мириться со смертью Адама. И пока ты придерживаешься этого решения, твоё состояние не изменится.
Седони задумчиво смотрела на меня.
— Твоя бабушка попросила меня взять на себя твоё обучение на духовного странника. Она говорит, что вы больше не делаете успехов и что это может быть связано с окружением. В Шёнефельде тебе слишком многое напоминает прошлое, но здесь, возможно, будет легче.
Я быстро посмотрела на Седони. Я несколько раз безуспешно пыталась войти в Виннлу, но для этого мне нужно было очень сильно сосредоточиться, а сделать это мешала боль. Она просто не пропускала меня.
— Как хочешь. Но я не могу жить без него, — тихо сказала я, вспоминая свои собственные мысли. — Мы одно целое, как солнце и луна, как звёзды и небо, и кровь в моих жилах — неизменная истина.
— Сельма, — простонала Ширли. — Когда я слышу тебя, то действительно никогда в жизни не хочу влюбляться.
— Тебе не нужно без него жить, — сказала Седони. — Благодаря твоей любви он всегда будет частью тебя. Ваши души вновь объединяться
— Это ты хорошо сказала, — вздохнул Лоренц. — Сельма, послушай Седони, думаю, она действительно сможет тебе помочь.
— Не знаю, — вздохнула я.
Прошло столько много недель, но мне не стало лучше, и даже моя бабушка ничего не могла изменить, хотя действительно старалась. При попытках войти в Виннлу она, в конце концов, попыталась сопроводить меня через мои чувства. Но чаще всего мы вместе начинали реветь. Её потеря была так похожа на мою, поэтому я затягивала её в свою боль. А эта боль была так велика, что даже колючая функия больше не помогала, если я слишком интенсивно начинала о нём думать.
Седони посмотрела на меня с вызовом.
— Тебе не становилось лучше, потому что ты этого не хочешь. Ты должна позволить самой себе снова чувствовать удовлетворение. Я не требую, чтобы ты была счастлива, но ты должна приспособиться к ситуации, вместо того, чтобы день за днём рыть песок.
— Мне нравиться рыть песок с Сельмой, — ободряюще вставил Лоренц, сжимая мою руку. — В этом есть хрупкий шарм экспедиции Индиана Джонса.
— Я не говорю, что это совершенно безнадёжно, напротив, в этом даже есть определённый лечебный эффект. Но, в принципе, ты убегаешь от реальности, вместо того, чтобы смириться с ней, Сельма. Я хочу, чтобы ты не переставала размышлять о том, что Адам ждёт тебя в Виннле. Я уверена, что он, возможно, даже пообещал тебе, что так и будет.
— Пообещал, — тихо сказала я, вспомнив его слова.
Когда я раненная бежала из Антарктики, и Адам ухаживал за мной в таинственном саду, он сказал именно это.
— Хорошо, — сказала Седони. — Тогда запечатлей эти слова в душе. Пообещай мне! Это будет твоим первый заданием, как моего ученика.
Я какое-то время колебалась, потом, размышляя, заглянула в ласковое лицо Седони. Эта мысль обещала утешение, но в то же время боль.
— Хорошо, — нерешительно произнесла я. — Я попытаюсь.
— Я прослежу, чтобы она усердно делала своё упражнение, — строго глядя на меня, сказал серьёзно Лоренц.
— Очень хорошо, — улыбнулась Седони.
— Думаю, пора возвращаться домой, — задрожала от холода Ширли.
— Не знаю, — сказала я.
Я не любила возвращаться в Шёнефельде, потому что не знала куда пойти. В любом месте в этом городе меня мучила мысль, что я никогда больше не проведу ни одного счастливого часа с Адамом.
— Ты можешь переночевать у меня, — предложила Ширли, как будто догадалась, о чём я думаю. — В моей комнате, в коммуналке, Адама ещё никогда не было. Там тебе ничего не напомнит о нём.