Пустынная тропа

Виан Борис

Оари мена

Оари мени

Татапи ойра татапи

Аруу Аруу Оари

Мена Татапоу...

ну и так далее, я должен пощадить ваши уши, вы ведь, надо полагать, христиане. А потом местный колдун зажигает свечу и безмолвно склоняется перед ночных светилом.

– А надгробные камни у них есть?
– спросил Фидель.

– Целые тонны камней, - заверил его Майор.

– Отесанные?

– Конечно, - сказал Майор.

– А в какой форме?

– В форме камней, - отрезал Майор и спросил: - Когда же ужин?

–

Э-э, - замялся Фидель, - может быть, подождем Лорана...

– Так позвоните ему, скажите, чтоб поторапливался, - воскликнул Майор.

– Э-э... да-да...
– сказал Фидель.
– Сейчас.

Он встал и вышел из гостиной: телефон был в кабинете отца. Майор, воспользовавшись его отсутствием, перепробовал все напитки, какие только были в баре. Когда вернулся Фидель, он уже снова сидел в кресле как ни в чем не бывало.

– Ну, что?

– Он задерживается, - объяснил Фидель.
– К ним только что привезли женщину, у нее подбиты оба глаза и поврежден волосяной покров. Ее муж избил.

– А она что, сдачи дать не могла?
– спросил Майор.

– Знаете, что она сказала Лорану? Говорит: "Не могла я при малыше... Это бы дурно повлияло..."

– До чего же порой добродетельны эти женщины из простонародья, - вздохнул Майор.

Он икнул и, ничуть не устыдившись, отнес икоту за счет своего глаза.

– Да, - сказал Фидель.
– Она вела себя безупречно. Лоран говорит, что освободится через четверть часа.

– Что ж, тем лучше, - кивнул Майор.
– Так вот в Гренландии...

X

Ноэми и ее подружка вышли из кинотеатра. Только что Манфред Карот принял смерть от руки безжалостных палачей, гораздо старше его. Глаза Ноэми были полны слез, к тому же вывихнутая нога все еще болела.

Сгущались сумерки. Шел мелкий дождик, и вокруг фонарей мерцали ореолы. Улица кишела автомобилями и тяжеловозами на мехтяге, которые предназначены для транспортировки продуктов питания.

XI

– ...И надо заметить, - продолжал Майор, - что в полярном льду мертвецы не сохраняются свежими, а замораживаются и становятся твердыми, как мясо в холодильнике. Хотя в холодильнике оно замораживается без всякого льда. Попробуйте-ка объяснить это явление.

– Вы сказали, что эскимосы кладут на могилы глыбы льда, - прервал его Фидель.
– А они не делают ледяных памятников?

– Нет, - заявил Майор.
– По той простой причине, что могилы представляют собой не холмики, а углубления: вырезается кусок льда, клиента укладывают в образовавшуюся яму и заливают водой, но не до краев.

– Вот как? Почему же?
– спросил Фидель.

– Это легко объяснить законами физики, - ответил Майор.
– Воду получают, растопив вырезанный кусок льда, а ведь всем известно, что лед, когда тает, теряет в объеме.

– Но вода же потом замерзает, - не сдавался Фидель.

– Да, - сказал Майор, - но не забывайте о пингвинах.

– А!
– протянул Фидель, не понимая.

–

Им все время хочется пить, - пояснил Майор.
– И не только им, - добавил он с присущей ему скромностью и посмотрел на свой стакан.

Фидель наполнил его, и Майор заговорил снова:

– Пьер, старина, позвони-ка Лорану, он, наверное, уже кончил.

Пьер скрылся за дверью кабинета, и оттуда послышался его голос: он настойчиво уговаривал собеседника.

– Он не может прийти, - сказал наконец Пьер.

– Все возится с этой женщиной?
– рявкнул Майор и выругался.

– Нет, с ее мужем. У него сломаны два ребра, нос и шейка бедра.

– Хорошо еще, что присутствие ребенка ее сдерживало, - вздохнул Майор. Да, - он повернулся к Фиделю, - так вы завтра женитесь?

– Да, - подтвердил Фидель.
– В мэрии...

– А как выглядит ваша невеста?

– Она красивая, - сказал Фидель.
– Щеки у нее розовые, гладкие, как хорошо отполированный порфир, глаза - как две большие черные жемчужины, темно-рыжие волосы уложены венком вокруг головы, грудь - словно из белого мрамора, и у нее такой вид, будто она ограждена от всего мира изящной кованой решеточкой.

– Как образно!
– воскликнул Майор; по спине у него пробежал приятный холодок.

XII

И, правда, Ноэми была очень красива, даже после того как ее сшиб грузовик. Она упала, голова ее стукнулась о мостовую, зубы щелкнули. Подружка закричала. Машина "скорой помощи" задержалась, и пришлось отнести Ноэми на носилках в ближайшую больницу - это оказалась Отель-Дье.

По коридору сновали медицинские сестры с ведрами, полными удаленных миндалин и аппендиксов, которые ассистенты хирургов выставляют за двери операционных. Две молоденькие сестры перебрасывались, как мячом, кислородной подушкой в красную и желтую полоску.

Ноэми все еще была хороша: те же яркие, красиво очерченные губы, те же густые темно-рыжие волосы и прямой носик, но глаза ее были закрыты.

XIII

– Ну, хватит, - заявил Майор, - скажите ему, пусть приходит немедленно, иначе я ухожу.

– Ладно, - ответил Фидель, - постараюсь уговорить его. Надоел он со своими больными.

– ...Никак не могу, - сказал Лоран.
– Только что привезли девушку, ее сбил грузовик.

– Приходи, - настаивал Фидель.
– Пусть кто-нибудь еще ею займется.

– Послушай, - сказал Лоран.
– Не хотелось бы... К тому же она очень красивая...

– Ну, знаешь, - рассердился Фидель.
– Довольно. Ты выдаешь себя с головой. Постарайся, я тебя очень прошу.

– Ладно, - ответил Лоран, - но если этот осел Дюваль ее погубит, это будет на твоей совести.

– К столу! К столу!
– закричал Майор.

XIV

И конечно, операция прошла благополучно, но только не для Ноэми. Она умерла, и, так как в морге не было свободных мест, ее родителям сразу позвонили и попросили забрать тело домой.