Пустынник. Война
Шрифт:
В этот момент мне страшно. Никогда еще в жизни я не испытывал такого животного страха. Я смотрю на эту ослепительную улыбку и понимаю, что сейчас эта тварь меня зарежет. Слишком хорошо обращается с ножом, а у меня уже просто не осталось сил. Он делает резкий выпад в мою сторону, я отчаянно отмахиваюсь и делаю шаг назад.
–Ссышь? – он смеется, – правильно. Скоро мы вас всех тут перережем. Недолго осталось.
Я ничего не говорю, только не отрываясь смотрю на клинок, играющий лучами солнца. Пот стекает по лбу, я уже тяжело дышу и понимаю, что этот ублюдок выпад за выпадом меня просто изматывает. Нога отдает с каждым шагом дикой болью, голова гудит и я просто начинаю слепнуть, в то время как эта тварь делает выпад за выпадом и смеется. Смеется.
Неужели это будет так? Он сейчас проткнет мне печень и все? Так
–Ссышь? – азартно орет этот ублюдок и снова играет ножом. Еще выпад, я едва успеваю отпрыгнуть в сторону, но уже точно понимаю, что на следующий рывок у меня просто не хватит сил.
–Ссышь? – он снова смеется.
Сначала я слышу грохот слева, после чего улыбающийся передо мной боевик отлетает в сторону, врезаясь в желтую стену. Я поворачиваю голову и вижу наших стрелков-мотоциклистов, которые должны были прикрывать отступление, заняв позицию возле вокзала.
Младший сержант стоящий с пулеметом наперевес не произносит ни слова. Подойдя ближе, он смотрит на лежащего на земле Славу, потом переводит взгляд на отлетевшего к стене боевика и снова стреляет в него, кроша на кровавые части еще живого пустынника.
–Они могут быть не одни, – тихо говорю я, падая на колени.
Нож я все так же не выпускаю из рук.
Младший сержант молчит, а тем временем на небольшую площадку, которая когда-то видимо, была частью огорода при небольшом домике, выходит еще около десятка дозорных с оружием. Повернув голову на рев двигателей, я вижу, как между домами мелькает силуэт танка.
С трудом поднявшись на ноги, я подхожу к развороченному выстрелами трупу лежащему возле стены. Опустившись на одно колено рядом с ним, я вижу, что на белом балахоне пришит странный шеврон: черная птица держит в когтях череп, а ниже одно единственное слово – «Invasion».
Поднеся нож к балахону, я срезаю шеврон.
Глава 3.
В госпитале, если можно назвать госпиталем небольшой грузовик, внутри которого всего четыре узких койки, я провел два дня. От поездки в поселок мне остались на память пара сломанных ребер, ссадины и синяки, которые испещрили все тело да сильный ушиб ноги. Благо, кость после прыжка со второго этажа я не сломал. Так что долго валяться мне не пришлось. У нас вообще в цитадели нет тех, кто ничем не занят. Ты либо с автоматом на посту, либо в экспедиции в соседние общины и аванпосты, либо на фермах или уборке территорий. Тех, кто халтурит нет. Даже если тебя пару дней назад чуть не убили. Впрочем, мне как дозорному не приходится жаловаться: в этом и есть работа. Правда Мари от моего потрепанного вида было очень плохо: каждый раз после смены она шла ко мне, чтобы проведать, а я лишь отмахивался, что со мной все в порядке. Мои убеждения что все нормально ее не сильно утешали и она лишь просила, чтобы я оставил дозорную службу, переведясь на работу в теплицы. Спорить было бесполезно, т.к. она при моем отказе включала классическое женское оружие – слезы. Только когда я сказал, что очень сильно устал и у меня немного кружится голова (я тоже кое-какие способы манипуляции знаю, к слову), она перестала плакать. При этом она, естественно, успела взять с меня обещание о том, что я хотя бы об этом подумаю. Только после того, как я его дал и сделал вид что очень ослаб и мне нужно отдохнуть, она закрыла эту тему.
Честно говоря, обещание я сдержал: когда Мари покинула госпиталь, я тихо сказал:
–Подумал. Нет.
После чего с не совсем чистой совестью лег спать. А на следующий день стоит нашему врачу отпустить меня, как тут же меня встречает наш лейтенант прямо на выходе.
–Как самочувствие, Смирнов? – заботливо спрашивает Хадин.
–Лучше, товарищ лейтенант.
–Это хорошо, – улыбается он, положив мне руку на плечо. – Пошли пройдемся, я тебе чаю налью. Пойдем?
Я иду вслед за лейтенантом и уже чувствую неладное. Наш лейтенант не любитель нежностей, особенно с каким-то никому не нужным рядовым. Лейтенанта Хадина у нас не любят. Грузный тридцатилетний лейтенант формально возглавляет дозорную службу, которая отвечает за патруль окрестностей и защиту стен цитадели. Для таких как я, лейтенант царь и бог. С чего ему со мной любезничать? Сраный рядовой с вышки идет с офицером пить чай? Видать чего-то хочет наш офицер от меня. Долго свои намерения Хадин не скрывает, поэтому налив
–Это твои первые убитые были?
–Нет.
–Хорошо, – кивает он, затем спрашивает: – Скажи, тебя уже вызывал к себе полковник, командир части?
–Нет, а зачем?
–Ну как же, – вздохнул лейтенант. – Три человека погибло. Багги потеряли с пулеметом. Думаешь, командир части не захочет разобраться, как так произошло?
–Мы попали в засаду.
–Вы попали в засаду, – кивнул лейтенант, – а как так вышло, что вы попали в засаду?
–Ну…
–Мастер-сержант пошел с тремя людьми проверять поселок, вместо того, чтобы вызвать подкрепление. Если бы сразу вышел ударный корпус, этого удалось бы избежать, так? – лейтенант словно не спрашивал, он говорил это с такой интонацией, как будто так и было на самом деле.
–Мы привыкли уже, что нефтянники вызывают по поводу и без…да и мастер-сержант вызывал подкрепление, – сказал я. – Я точно помню это.
–Знаю-знаю, – вздохнул лейтенант. – Вызывал. Только давай, если полковник у тебя спросит, вызывал или нет, ты скажешь то, что говорил я сейчас: подумали, что ничего страшного, нефтянники могли ошибиться. Могли померещиться им люди с оружием. Поэтому сержант и сказал идти малыми силами. Сказал, мол, обычная прогулка, так и сказал, Олег.
–Но ведь.. – начал я.
–Смирнов, – голос лейтенанта перестал быть дружелюбным, – сержанта уже нет. С него никто не спросит. А вот я могу здорово попортить твою жизнь, если не сделаешь так, как скажу. Ты уяснил?
–Да.
–Ты входишь в дозорную службу. – резко отчеканил Хадин. – Ты на фермах что ли работаешь? Откуда «да»?
–Так точно! Разрешите идти?
–Свободен. И подумай о чем я сказал, – лейтенант откинулся на спинке старого скрипящего офисного кресла. – На пост не иди. Сегодня отдохни пока. А завтра к работе приступай, на фермах рук не хватает. Недельку поработаешь там, а потом снова в строй. Может уже в новом звании, кто знает.
–Есть.
Я отдаю воинское приветствие и покидаю маленький кабинет. Выйдя во двор, я стою с несколько минут на месте, затем поднимаюсь на стену. Кивнув проходящему мимо патрулю, я прохожусь по стене, затем усаживаюсь недалеко от ворот в цитадель. Серебряная капля корабля Чужих все также висит над мой головой. Впрочем, что ей, уже второй десяток лет она висит над нашими головами и исчезает из виду только когда наступает очередная песчаная буря. Сидя на стене, я размышляю о том, что сказал мне лейтенант. Жирный боров сделал сразу несколько прямых намеков, которые не понять было невозможно. Очевидно, что мы попали в засаду не только потому что неизвестные были хитрые и сильные ублюдки с гранатометами, но и потому что лейтенант отказался отправлять подкрепление когда мастер-сержант его запросил, да и изначально он нас отправил на одном багги. И теперь очевидно, что с кого-то из нас будут за это спрашивать. Лейтенант, как начальник дозорной службы должен отвечать за гибель людей и техники, но гораздо проще в его случае свалить все на погибшего мастер-сержанта. Тут все просто – Горин понадеялся, что это будет очередная «пустая» разведка по развалинам, где мы найдем только бродячих собак. Начальству не доложил, решил отправиться один, за что поплатился своей жизнью и своих людей. Но с мертвого не спросишь, в этом случае лейтенанта максимум пожурят, но вот если выяснится, что лейтенант не дал подкрепление когда его просили и погибли люди, то полковник может отправить офицера под трибунал. Закончится это все может для лейтенанта тем, что его выставят за ворота цитадели.
Хотя нет, выставят вряд ли. Он как никак родственник главы цитадели, чем и обязан своему посту. Место теплое – знай расставляй себе людей по стенам, отправляй в патрули да экспедиции и получай тройную пайку. За стену не выставят. Но вот полковник, который возглавляет всю оборону цитадели и нефтяной крепости с родственничком главы цитадели особенно не будет церемониться. Может и не выставит за ворота, но вот в звании разжалует и поставит на его место кого-нибудь из своих родственников или приближенных. У нас в принципе в цитадели многое решается родственными связями. Если ты принадлежишь к какому-нибудь клану, чья родня на высоких должностях, то со временем займешь теплое место. Будешь сидеть в цитадели, пока остальные шарятся с оружием по пустоши и ковыряются в говне свиноферм.