Пустыня смерти
Шрифт:
У Длинноногого Уэллейса в сапоги набилось столько песку, что ему стало трудно ходить. Свои большие сапоги, соразмерные его большим ногам, он рассматривал как предмет, к которому следует относиться заботливо; в них он прошел от самого Техаса до Нью-Мексико и ничего с ними не случилось, но теперь в них вряд ли дойти дальше, до города Мехико, куда, как говорили, им предстоит добираться.
В песке часто попадаются мельчайшие острые осколочки; как-то раз у него сильно разболелись пальцы ног, потому что он не принял должных мер против этих осколочков.
Все отправились в отведенную комнату, а Длинноногий все сидел и вытряхивал песок из сапог. Он решил вытрясти их во дворе, чтобы не заносить песчинки в помещение, где им предстояло
Пока он сидел, вытрясая песок из сапог, к нему подошел и встал рядом некто, завернутый в черное покрывало, держа в руках маленькую свечку с трепещущим на ветру пламенем. Хотя свет от свечки был довольно слабеньким, Длинноногий был рад и ему. Осколки камешков были совсем крошечными и их не так-то просто было разглядеть, но ему не хотелось оставлять в сапогах ни единого. Он тщательно протер ступни ног и уже приготовился опять натянуть сапоги, как в этот момент случайно глянул на маленькое, трепещущее пламя свечи. Тот, кто держал свечку, прикрыл ее от ветра ладонью, чтобы пламя не загасло. В этом не было ничего необычного, но взгляд Длинноного задержался на ладони — это была ладонь скелета, виднелись лишь кости с крохотными кусочками почерневшей плоти, свисающими с одного пальца.
За все годы проживания на западных приграничных землях Северной Америки Длинноногий Уэллейс никогда еще не испытывал такого потрясения. Ему довелось повидать немало жутких сцен, но ни разу он не видел скелета, держащего в руках горящую свечу. Он был настолько удивлен, что даже выронил сапог, который только что собирался надеть. Руки его, которые всегда оставались твердыми во многих жестоких битвах, теперь тряслись и дрожали — он не мог даже нащупать выроненный сапог.
Призрак — Длинноногий не мог с уверенностью назвать его человеком — наклонился и поднес свечу поближе к земле, чтобы помочь найти сапог. Когда Длинноногий стал шарить рукой, призрак со свечой склонился еще ниже. Длинноногий поднял глаза, надеясь увидеть человеческое лицо, но был еще больше потрясен, поскольку у призрака не оказалось носа — вместо него виднелась черная дыра. А там, где он ожидал увидеть глаза, вообще ничего не было. Рука, сжимавшая свечу, состояла из одних костей, а принадлежала она голове без носа. Туг опять задул сильный ветер, и пламя чуть было не загасло.
Длинноногий был потрясен настолько, что забыл и про осколки песчинок, и даже про сапоги. Он встал и бросился босиком в комнату, где находились его боевые товарищи. Он вбежал в дверь, налетев на Матильду и уронив ее на Гаса. Свет в комнате не горел. В распахнутую дверь со свистом ворвался ветер, принося с собой песок — кто-то с той стороны закрыл дверь и в замке заскрежетал ключ.
Когда Матти свалилась на Гаса, тот упал на Верзилу Билла — никто в совершенно темной комнате не понимал, что произошло.
— Вудроу, где ты там? — воскликнул Гас. — Кто-то сбил Матти с ног.
— Да не кто-то, а я сбил, — откликнулся Длинноногий.
Тут он вспомнил, что забыл сапоги на дворе, и пошел к дверям, но они оказались запертыми. Он не понял, то ли ему радоваться, то ли бояться, что оказался в комнате. В ней стояла такая темень, что никого нельзя было различить — он знал лишь, что налетел на Матильду Робертс, потому что никто из рейнджеров не был таким крупным.
— О Боже, Матти, — запричитал он. — О-о Боже, я видел нечто ужасное.
— Что, что видел? — не поняла Матти. — Я лично ничего такого не видела, лишь людей, завернутых в какие-то покрывала.
— Это так ужасно, что не могу сказать, — продолжал причитать Длинноногий.
— Перестань придуриваться, скажи все же, что там было, — настоятельно потребовала Матильда.
— Я видел скелет, держащий в руке свечу, — наконец выдавил Длинноногий. — Полагаю, они запихнули
10
Всю ночь напролет рейнджеры держались кучкой в полной темноте, не зная, что их ждет. Длинноногий, когда его расспрашивали, твердил лишь, что видел скелет, державший в руке свечку, и что когда взглянул на его лицо, то не обнаружил на нем носа.
— А как же дышать, если нет носа, — не понимал Верзила Билл.
— Тут и дышать не надо, — объяснял ему Гас. — Если вместо носа имеется большая дырка, то воздух свободно проникает прямо в башку.
— Да воздух для головы вовсе и не нужен, Гас, он нужен для легких.
— А как насчет глаз? — поинтересовался Верзила Билл.
— Да, кстати, а глаза были? — спросил Дон Шейн.
Один лишь его глубокий грудной голос всполошил всех не меньше, чем тревожное сообщение Длинноногого. Дон Шейн, худощавый парень с черной бородой, был самым молчаливым в отряде рейнджеров. Он прошел весь путь от Техаса до Мексики, вытерпел голод и холод и не сказал за все время и шести слов. Но мысль о безносом существе вынудила его заговорить, и он поинтересовался насчет глаз. В конце концов, команчи иногда отрезали носы своим женщинам. Да и самому Дону один цирюльник в Шривпорте как-то здорово полоснул опасной бритвой по носу и чуть было не откромсал изрядный кусок. Но тот цирюльник был в стельку пьян. И все же смотреть на безглазого человека гораздо труднее, чем на безносого, по крайней мере, по мнению Дона Шейна.
— Глаз я не видел, — рассказывал Длинноногий. — Но у него голова была замотана какой-то тряпкой. Под ней должны были быть глаза.
— Если и глаз вовсе нет, тогда дело совсем плохо, — промолвил Верзила Билл.
— Как тут ни крути, кругом все плохо, — подытожил Гас. — А с чего это вдруг скелету захотелось подержать свечу?
Ни у кого не нашлось ответа на этот вопрос. Калл сидел в углу — он не принимал участия в завязавшейся дискуссии. Он подумал, что Длинноногому, вероятно, все это показалось. Гас задал неплохой вопрос — какие у скелета могли быть причины, чтобы освещать им путь в тюремную камеру. Видимо, Длинноногий заснул в телеге и ему приснился сон, а когда шли по монастырскому двору, он еще не вполне пробудился, так что скелеты скорее возникли в его сне, а на самом деле были мексиканскими тюремными надзирателями. Да, верно, что мексиканские солдаты вроде чувствовали себя неуютно, когда вели их сюда, в тюрьму, но вполне могло быть, что они боялись одичавших собак. Эти собаки бегают сворами, они, как известно, более злые и свирепые убийцы, чем волки. Иногда они нападают на скот, даже на лошадей. Нужно учитывать, что рейнджеров заперли здесь до утра и пока не взойдет солнце, они не выяснят, что это за скелеты.
В комнате, куда их поместили, не было ни единого окошка. О восходе солнца они узнали по тоненькой полоске света под дверью.
Двери отворились, в проеме стоял майор Ларош в причудливой форме, той самой, которую он носил во время перехода из Лас-Паломаса. Кончики усов у него были, как всегда, подкручены, на боку висела новая сабля — с позолоченной рукояткой, в ножнах, украшенных позолоченными пластинками.
Через открытую дверь они увидели поставленные в ряд стулья и пятерых мужчин с полотенцами и бритвами в руках, стоящих позади стульев. Перед стульями были установлены низенькие столики с тазами.
— Доброе утро, месье, — проговорил майор. — Все вы выглядите довольно уставшими. Возможно, приятное бритье освежит вас. Нам хочется, чтобы на нашей маленькой церемонии вы присутствовали в лучшем виде.
Рейнджеры вышли во двор, щуря глаза на ярком солнечном свете. Ночью ветер стих, день выдался ясный, песок не лез в лицо. Длинноногий ступал осторожно. Он уже почти убедил себя, что скелет со свечой привиделся ему во сне. Когда он присел, чтобы вытрясти песок из сапог, то, должно быть, задремал и во сне увидел руку скелета.