Пустыня
Шрифт:
– И долларов тогда еще не было – блеснул фарфоровыми зубами пулеметчик.
– Именно! Например, в одном из кошельков было столько серебра, что хватило бы на приличное стадо коров!
– И что? – удивился легкомысленный автоматчик.
– Ну, коровы были тогда мерилом богатства – сказал лекарь.
– Европейские реднеки – усмехнулся горожанин.
– Закройся. Корова дельная пару тысяч зеленых стоит. Приличное стадо – это голов тридцать, самое меньшее. Вот и считай – поднять за один раз 60 тонн – это много или мало? – обрезал хохотуна умудренный
– Миллион баксов – все-таки более красивая цифра – пожал плечами горожанин, который хоть и сел в лужу, но вид старался сохранить гордый и несломленный.
– Дерьмо коровье! Есть гораздо более привлекательные цифры, чем миллион – уверенно возразил водитель.
– Это какие? – не понял подкола автоматчик.
– Например, два с половиной миллиона баксов. Или семь миллионов сто тридцать две тысячи долларов. Или девять миллиардов гринов. Так согласен? – повернулся с усмешкой водитель.
Остальные посмеялись, поддержав шутку и признав, что такие цифры – да, лучше, хотя миллион баксов – сакральная цифра, отпечатанная в подсознании всех жителей золотого миллиарда.
– В общем, раз не сняли кошельки и сапоги – ясно, что чего-то опасались – согласился за всех седой.
– Банальная чума или холера – пожал плечами автоматчик.
– Самый умный! – ткнул в него палец седой.
– Отчасти он прав, какая-то злая хворь там была. Принято считать, что это была чума, дескать, потому все боялись разжиться вещичками – нехотя признал медик.
– Вот видишь – удовлетворенно заметил горожанин – автоматчик.
Док раздраженно плюнул себе под ноги.
– То, что вам по роду службы положено иметь чугунные мозги…
– Надежно защищенные медными лбами – подхватил водитель.
– Принято. Так вот, я всего-навсего пытаюсь вам сказать простую вещь – нас подписали на странную работу. И из всего, что мы делали, это мне нравится все меньше и меньше. Можете надо мной смеяться, от вас, глупцов, ничего иного смешно ожидать, но просто имейте в виду. Мне это все не нравится очень.
– Конечно, то-то ты как в воду опущенный, как только тебя отстранили и выперли – обиделся автоматчик. Но в меру обиделся, не смертельно.
– Конкретно, док, чего ты опасаешься? – взял коня за рога седой.
Лекарь хмуро поглядел на товарищей. Видно было, что он колеблется, если бы кто-нибудь из приятелей сейчас схохмил – медик заткнулся бы надолго. Но его ветераны смотрели внимательно, водитель даже затормозил и повернулся в салон.
– Я не то чтобы боюсь… Скорее ожидаю, что мы столкнулись с чем-то таким, с чем еще не сталкивались. Все боялись эпидемии лихорадки Эболы. А полыхнула вирусная инфекция с реки Малуя. И так полыхнула, что древний СПИД сейчас уже забыли вовсе. И тут – то же самое. Медицина все время сталкивается с новыми проблемами, и сейчас я уверен – мы открыли ящик Пандоры.
Седой пожал плечами. Автоматчик с водителем повторили жест – для них это название было просто наименованием достаточно рядовой операции, которую они проводили со своим подразделением в одной обезьяньей стране несколько лет назад,
Медик понял, что греческая мифология не прояснила ситуацию. Будучи занудой, разбирающим для пациента все дотошно, не удержался:
– Та веселая забава с обезьянами носила это название в виде штабной шуточки. А так это их древних мифов – была такая любопытная дура по имени Пандора. Боги собрали все болезни в ларец и этой Пандоре дали на хранение, строго запретив ларчик открывать.
– А она открыла, разумеется – кивнул, улыбнувшись седой.
– Совершенно верно. Болезни тут же вылетели и стали косить публику, но боги в этом были не виноваты, это Пандора нагадила, получилось.
– Язычники. Вечно они мудрят зря – не одобрил хитроумных греческих богов пулеметчик, а вот водитель наоборот оценил тонкий ход.
– Док, все твое новое – это забытое старое. Ну, одна лихорадка вместо другой, что особенного-то? Яйцеголовые придумают новые вакцины, все пойдет своим путем – заметил подначивающе водитель. Впрочем, смотрел он выжидательно. Воевал он давно и всегда очень внимательно относился ко всей информации, если она помогала сохранить целыми руки, ноги, ливер и голову. Благодаря этому качеству – и еще уважением к своей интуиции – он и выходил целым из многих весьма свирепых ситуаций. Впрочем, справедливости ради, надо заметить, что и остальные, сидевшие в бронетранспортере зубоскальством прикрывали свою тревогу – озабоченный медик был серьезной причиной задуматься. А старые вояки думать привычны, особенно, когда спецы озабоченно выглядят.
– Путаешь разные вещи. Это мы убивать человечков научились. Чуточку научились лечить. А сколько всего нам неизвестного – руками не показать. Я здесь знакомца увидал, среди яйцеголовых. Вроде как они археологи, а мой этот знакомец паразитолог. И весьма подающий надежды был. Только потом куда-то запропал, после нескольких весьма оригинальных исследований. И вот – я его здесь вижу.
– Может быть, подался в археологи?
– Сомневаюсь. Он из упертых. В своих этих паразитов был влюблен просто.
– Слушай, Док, ты нас совсем заморочил. При чем тут паразиты, твоя эта Пандора и давно подохшие рыцари?
Лекарь выругался. Он чувствовал себя глупо, потому как ничего внятного сказать не мог. Ощущения были понятные – словно кто-то враждебный тебе смотрит в спину и уже прицелился, но вот как это высказать? Угрозу лекарь ощущал отлично, словно бы сыростью подвальной по спине тянуло.
– Черт бы вас подрал! Если бы я мог внятно сказать – я бы уже это сказал. И не вам. Но я чувствую, как собака, что мы столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим. Армия целая сдохла вроде от голода – а жратвы в лагере полно. Еще и перекусали друг друга. И никто не ушел, все тут остались. Почему?