Путь (2 книга - 6 книга)

Игнатов Михаил Павлович

– Господин, они достаточно потрудились за свою жизнь. Мы позаботимся о них и возьмём на себя всю работу, что вы им назначите.

– Слышал, Домар? – старикашка Сирк ухмылялся. – Жалкий слуга заботится о деде больше, чем ты об отце.

Домар скривился, но ничего не ответил, а вот кто-то из стражников за моей спиной едва слышно кхекнул, словно подавился смешком. И услышал это не только я. Лицо Домара исказилось, взгляд метнулся поверх моей головы, затем опустился на меня:

– Кормить нахлебников? Ты прав. За воротами пусть…

Раздался голос мамы:

– Уважаемый

старый господин! Этот старик кузнец, а его жена умеет наносить узоры на металл.

Сирк поднял руку, прерывая Домара, затем провёл по бороде:

– Ты хочешь убедить меня, что жалкая Закалка сумеет работать в нашей кузне?

– Нет, уважаемый старый господин, думаю, что их умений недостаточно, чтобы соответствовать семье Саул. Но прошу о снисхождении. Прошу оставить их с нами. Сын верно сказал: мы сами позаботимся об их пропитании.

Домар заметил:

– Брать всё равно будете из кармана моей семьи. Платы вам не полагается, отработайте сначала стоимость контракта.

Меня привёл в себя скрежет зубов. Моих зубов. Ты что же, Домар, думаешь, что если сейчас вышвырнешь их за ворота, то я не найду способ обмануть контракт и подсыпать вам всем какой-нибудь отравы? Наши глаза встретились, брови Домара чуть изогнулись, а взгляд на миг опустился ниже. Что? Мгновение я пытался понять, что это означало. Ты хочешь, чтобы я просил тебя и был тебе обязан? Хорошо.

Я встал на колени, опустил взгляд в пыль:

– Уважаемый господин, прошу милости для новых слуг семьи Саул. Прошу не разлучать нашу семью и дать нам позаботиться о наших стариках.

Домар удивился:

– Просит всего один?

Через несколько вдохов я услышал шорохи за спиной.

Старикашка Сирк поинтересовался:

– А почему ты ещё стоишь?

Я скосил взгляд. Зотар.

– Я не из этой семьи. Но меня всегда учили уважать старость. Старший, прошу о милости для этой семьи.

Смех старикашки Сирка задребезжал над двором:

– Хм-м. Поднял руки в приветствии идущих. Претендуешь на что-то большее, чем работа в слугах?

– Я привык сражаться, а не лечить. Неужели семья Саул не найдёт места для слуги с оружием, господин?

– Наглый, но в меру. Хорошо, Домар. Этих в левое крыло к остальным долговым. А ты, как тебя?

– Зотар, господин.

– А ты, Зотар, иди за мной.

Через мгновение мне в спину прилетел удар:

– Вставай!

Нас развернули от беседки назад, к воротам, от них направо, на узкие дорожки, обогнув сад по краю. Привели к узким воротам в стене. Внутри левое крыло лишь на первый взгляд выглядело под стать остальной части огромного поместья. Но уже через несколько вдохов стало видна бедность зелени, скудность отделки дорожек и зданий. Вернее здания. Одного, во внутреннем дворе которого мы оказались. Чем дальше шли, тем беднее всё становилось.

Широкие дорожки из тёсаного камня сменились неровными булыжниками, беседки исчезли, густая зелень давно забыла о подрезке. В глубине крыла, куда нас привели, остались лишь узкие каменные тропинки, всё остальное место занимала утоптанная красноватая земля. Зелень исчезла совершенно. Стены давно просили

о ремонте и свежей краске. Стражник махнул рукой и двинулся обратно.

Я повторил его жест:

– Идите. Наверное мы и комнаты должны искать сами. Если стражники и должны были что-то нам рассказать, то явно позабыли.

Мама кивнула. Мимо проковылял с палкой дядя Варо, прошли дядя Ди и Рат, несущие на руках спящих стариков, Лейла, Маро, Ралио. Мама коснулась на миг моей макушки мимолётной лаской. Я смахнул с террасы пыль и мусор, уселся, бездумно оглядывая двор. Не знаю, сколько я так просидел, меня привёл в себя женский крик. Я рванулся Шагом, позабыв об Указах. В глазах снова потемнело, ноги подкосились, и я грохнулся на дощатый пол.

Зарычав, через мгновение вскочил, уже не пользуясь техниками, оказался у дверей. Рванул на себя шершавые створки, врываясь в широкий коридор с проходами на обе стороны. Вдали, слева из-за одной из дверей вылетел дядя Ди, врезался головой в стену. До него я добрался за два вдоха. Коротко оглядел. Жив, но потерял сознание. Вскинул руку, отправляя в него Шесть Лепестков. Через мгновение уже стоял в дверях.

Из моих здесь только мама, Лейла и Маро. Зато чужих четверо. Какие-то серые мятые балахоны с короткими рукавами, коричневые штаны. Один совсем рядом, в центре комнаты. Двое загнали в угол сестёр, один навис над лежащей в углу мамой. От её руки сверкнуло Лезвие, тут же осыпавшееся пылью. Воин. Остальные трое Закалки, знающие как сжать кулак. Даже сейчас для меня они не более чем лужи с прозрачной водой. Только и могут, что швырнуть дядю Ди. Тот, кто это сделал, ощерился:

– Щенок, пошёл отсюда.

Меня редко так оскорбляли, последний раз на болотах. Цориут. Он плохо умер. Жаль, что я не могу убить этих. Не в первый же день? Кто знает, что здесь положено одному слуге за убийство другого? Особенно новому и бесполезному за старого. Хотя, глядя на их грязные одежды и рожи, сомневаюсь, будто они ценны.

Я запретил себе техники, меч, копьё. Даже Шаги. Мне остались лишь тело, кулаки и ноги. Да, Виликор, всё это бесполезно для настоящего Воина. Но я сейчас непонятно что.

Рядом с первым я оказался в четыре шага. И сломал ему ногу. Когда он заорал, ухватил за руку, которой тот искал опору, чуть напрягся. Сначала хрустнуло плечо, затем пальцы. Новый крик я вбил ему в глотку.

– Ты чего творишь?

Я поднял глаза. Говорил тот, что принял на Покров мамино Лезвие.

– Он ударил моего дядю. Ты тронул мать. Как думаешь, что я сотворю с тобой?

– Ополоумел? Мы шутковали, а ты… Парни, проучите его.

Двое в углу переглянулись, шагнули ко мне, расходясь в стороны.

– Леград!

В комнату ввалился Рат. Я буркнул:

– Не влазь.

Прыгнул к левому, пропустил кулак над собой, ударил в средоточие. Точь-в-точь как бил Бравур: выставив из кулака сустав одного пальца, вбивая его поглубже в мягкое тело. По затылку сначала мазнуло ветром, затем кулаком. Опасности не было. Опора не позволила меня свалить. Сначала я влепил по зубам тому, что согнулся передо мной, пытаясь сделать вдох. Затем обернулся.