Путь (2 книга - 6 книга)

Игнатов Михаил Павлович

Видя яростное лицо Домара за спиной Аймара, который кривился, но не сделал ни единого жеста, мне ничего не оставалось, как поклониться:

– Я рад услужить семье Саул и старшему его ветви, уважаемый Аймар.

– Мы сработаемся, парень.

Когда стукнули ворота в Павильон, то старик Фимрам глухо сказал:

– Прости старика, но у каждого из нас есть то, чем его держат за горло. Я не мог говорить иначе. Когда-то я слишком многим был готов пожертвовать, а они оказались единственными, кто не выгнал меня прочь со смехом.

– Этот ученик и не думал…

Старик Фимрам прервал меня, вскинув руку:

– Оставь.

Я всё понимаю и не раз оказывался на твоём месте, не раз смотрел, как предают те, кому ты доверился. Иди за мной.

И снова мне не оставалось ничего другого, как молча делать то, что мне говорят.

Глава 8

Старик Фимрам привёл меня в свою личную комнату, место, куда при мне не заходил ни один из слуг, ни один из нас. Впервые передо мной открылась её обстановка: простая, даже скудная. Совсем мало мебели. Только место для сна и письма, в углу низкий столик с керамической чашей для возжигания благовоний, рядом с ним большая жаровня с крышкой. Вдоль одной из стен длинный шкаф со множеством фиалов, книг, бумажных свитков; на другой, совершенно пустой, посередине висел гобелен. Старый и потрёпанный, заметно, что его часто складывали и он потёрся на сгибах. На гобелене была вышита молодая женщина с распущенными светлыми волосами, которые струились по украшенному алыми пионами традиционному, синему одеянию. Хотя, когда я сказал, что стена пустая, то был неправ. Только сейчас ниже гобелена заметил узкую полку, с лежащими на ней сухими, полевыми цветами.

Старик Фимрам, встав ко мне спиной, лицом к гобелену, глухо произнёс:

– Много раз я стоял на твоём месте, обиженный несправедливостью, оболганный… Среди слуг ходят же обо мне слухи?

– Этот ученик не слышал таких.

Старик Фимрам задумчиво хмыкнул:

– В твои годы я бы не упустил возможности высказать всё, да ещё так, чтобы уязвить побольнее… Ты умнее.

Я слушал старика, всматриваясь в гобелен. Что-то в нём смущало меня. Наконец понял. Лицо. Оно царапало глаз, казалось знакомым. А всё потому, что если представить, будто Лейла выросла, утратила детскую округлость, но не улыбку, то можно было подумать, что с портрета на меня глядят её зелёные глаза. Не в этом ли причина того, что старик всегда так ласков с сестрой?

– В лесах будь таким же: молчи, не лезь на рожон, прячься за стражников. То, что ты хорошо умеешь драться на кулаках ничем тебе не поможет против Зверя. Голая сила без техник ничто против умений Зверей, как бы ни было закалено твоё тело. Что ещё сказать?

Старик Фимрам потёр брови, негромко продолжил:

– С плечом я не успел закончить, но мазь дам. Второй совет, ты дочитал книгу?

– Почти да, – кивнул я, смолчав, что, по сути, уже переписал её в жетон, – учитель.

– Куда стремится огонь?

– Этот ученик не понял вопроса.

– Мало прочитать, нужно ещё и понять то, что прочёл. Я многое тебе говорю о техниках, о том, как они должны действовать, каких вершин могут достигнуть с ними лекари. Но!

Старик развернулся, поднял палец к потолку. Глаза его словно ввалились, спрятались в глубоких расщелинах покрытого трещинами камня, сейчас оказались едва заметны под зелёными насупленными бровями.

– Никто не проложит тебе путь

туда, к Небу. Как бы я ни хотел передать тебе все свои знания, но я не только не успел, но и не смог бы. Ты должен думать сам, искать сам, это твой путь и твоя стихия. Ты прочитал книгу, но что ты понял?

Я несмело пожал плечами. Не признаваться же, что не так уж и много. Уж слишком там часто встречались пустые рассуждения и умствования. Старик Фимрам понял меня и так, покачал головой и вздохнул:

– Горе для учителя, которому приходится так помогать ученику. – Я ощутил, как вспыхнуло румянцем лицо. – Огонь стремится к узлам расщелинам. Именно они и пострадали у тебя в плече, пусть и выглядят для большей части лекарей вполне целыми. Но это не так. Эти два узла-расщелины опалены огнём, твоя душа и хотела бы исправить тело, но они не дают. Ты должен был понять и сам, но мне приходится давать тебе совет – каждый день заполняй эти ущелья своей водой, как только смоешь последний след чужой стихии, тело снова обретёт целостность.

Старик замолчал, давая мне собраться с мыслями, обдумать всё, что я услышал. Снова не то что заподозрить, а несомненно понять – он знает большую часть моих тайн. Иначе, как намёк, его слова об управлении стихией понять нельзя. Но он не стал дожидаться каких-то слов от меня, отвернувшись, шагнул к гобелену и сдвинул в сторону цветы. Ко мне он вернулся с чёрным диском на шнурке.

– Когда-то этот амулет с сердцевиной из чёрной яшмы до конца защищал сына. Береги его. И помни, как бы он ни был хорош, но у любой защиты есть предел. Однажды его защиты оказалось мало, но это лучшее, что я могу дать тебе в лес.

– У меня нет слов чтобы… – Я принял амулет, сжал в кулаке, помолчав, выдавил: – Спасибо, учитель.

Старик Фимрам отвернулся, сложил руки за спиной:

– Время обеда. После него я жду вас всех в Павильоне, здесь хватит работы. Особенно тебе, разнесёшь зелья по поместью. – откашлявшись, старик буркнул: – Я, что ли, буду бегать, когда ты уйдёшь?

– Слушаюсь, учитель.

Я поклонился, даже понимая, что Фимрам не видит меня, тем более смолчав о том, что когда я уйду, то Умар просто вернётся к своей работе, которую исправно выполнял и до того, как здесь появился я.

В крыле слуг нас уже ждали перемены. Всех встретил недовольный Арнуз и выдал новую одежду простых, не долговых слуг и наказ молчать о том, что мы носили раньше. Впрочем, это умно. Вряд ли Домар желал объясняться с дядей ещё раз по поводу моей одежды или одежды моей семьи. Как бы к вечеру не оказалось, что мы должны переселиться в другую половину крыла. Поэтому первым делом занялся тайником. Не знаю когда всё начнётся, но явно никто меня предупреждать заранее не будет, иначе старик Фимрам не спешил бы так с амулетом. Сколько добра он уже совершил? Плечо, земные техники, советы…

Сегодня он явно не хотел, чтобы я показывался на глаза Аймару, но я вылез в зал по своей глупости. Неудивительно, что с таким количеством контрактов и Указов над головой, старик не сумел сделать сегодня большего. Он и так… Один амулет сына чего стоит. Понять бы ещё в чём причина такого его отношения? Он догадывается о моих тайнах? Ни слова не сказал о Длани, которой я пользовался на его глазах. Это потому что его жена или дочь так похожа на Лейлу? И поэтому он оказался недоволен, когда она оделась как долговая слуга? Одни вопросы.