Путь Базилио
Шрифт:
Картинка и в самом деле приобрела подобающий вид. Пупица оказалась серо-зелёной, щупальце — сизым.
Внезапно всю картинку заслонило давешнее одноглазое чудище-страшилище.
— Меня будить?! — взревел мутант и распахнул зубатую пасть.
Картинка поплыла полосами и пропала.
— Это была рекламная пауза! — сообщила пупица, давя лыбу изо всех сил. — На Зоне добрый вечер, в эфире — канал «Золотой Дождь»! Ой, не то… — шуганулась она и замолкла.
— Скобейда дефолтная! — вмешался всё тот же бас. — Сначала приветствие! Ещё раз!
Пупица вздрогнула и издавила из себя лыбу ещё ширше прежней — хотя казалось,
— Здоровья и добра! На Зоне вечер, в нашем вечернем эфире — канал «Золотой Дождь»! Ой, вечер два раза… — от растерянности она стала чёрной с фиолетовым.
— Сявочка, не нервничай, спокойнее, — неожиданно добродушно посоветовал бас. — Ты можешь. Соберись.
— Уже на четыре минуты опаздываем, — сообщил кролик.
— Запускаемся, — распорядился бас. — Основной звук через жабу, картинку фильтруем саранчой, аплодисменты — улитка. Саранчу давай! Розовые очки максимально!
— Даю саранчу, фильтр розовые очки! — пискнул кролик.
Картинка снова переменилась: все цвета стали как-то глубже, пупица из серо-зелёной перекрасилась в нежно-салатовую и заметно похорошела на вид. Щупальце в её лапке стало розовым и довольно элегантным.
— Нормально бля, — сказал бас. — Начинаем. Аплодисменты где?
Раздались хлопки. Пупица слегка порозовела и затараторила:
— Здоровья и добра! На Зоне сумерки, а в эфире — канал «Золотой Дождь»! С вами Сявочка, и я — ведущая информационно-аналитической программы «Открытая Студия»!
— Эх, пердыть-пердыть-пердыть, будем правду говорить! — пробасил издалека хор низких мужских голосов.
— Я же сказал слоган заменить! — рыкнул бас гневно. — Это серьёзная передача! С ай-ай-кью больше ста аудитория! Какое «пердыть-пердыть»? Ваще охренели?!
— В течении ближайших двух часов, — перебила Сявочка, — мы будем обсуждать главные новости прошлого месяца. Я надеюсь, что всё это время вы останетесь под нашим золотым дождём!
— Сявушка, чё так медленно? Не кормили тя? — снедовольницал бас. — Бодрячком! Живенько!
— Самое главное! Открылись две новые точки приёма! — пупица аж побагровела от усердия, но затараторила ещё быстрее. — Первая — у Чёрной тропы, возле Холодного ручья, с шести до двадцати одного часа, охраняется мозгоклюями, ждём всех! Вторая — в помещении ресторана «Неводица», любимого всеми поклонниками свежего гемоглобина! С семи до полуночи! Сосите слаще и дышите глубже! Open you mind!
— Толку-то от упырей этих, — пробурчал кролик. — Они только свою «Вильну Зону» смотрят, и то…
— Наш корреспондент сообщает из «Штей»! — надрывалась пупица. — Цены на артефакты поднялись до четырёхлетнего максимума. Уникальный двадцатиоднокаратный пердимонокль был продан за двадцать две тысячи пятьсот соверенов неизвестному покупателю, предположительно — гражданину Директории. Стабильно растёт спрос на редкие артефакты — прежде всего «хакамады» и «лорен-дитрихи». Практически исчезли с рынка «нимфеты». В связи с этим руководство города Бибердорфа приняло решение…
— Гэть злочиние! Гэть! — заорал кто-то непотребный. Кот машинально обернулся и увидал — уже без особого удивления — типичный для Зоны пейзаж. Сам он сидел на обледенелом косогоре, а прямо перед ним корячилось что-то сине-зелёное и неаппетитное на вид, покрытое усиками. Существо было сковано цепью, и не одной. Сверху на нём сидел здоровенный упырь, держал в лапе самый
— На мэне! На мэне дывытыся, мудило! — выкрикнул он коту прямо в лицо — а скорее, кому-то за его спиной. Изображение перед глазами Базилио поплыло, а кровосос оказался на расстоянии вытянутой руки.
— Добре! — упырь махнул лапою, надул щёки и заорал: — У эфиру незалежний канал «Вильна Зона»! Правдыви новыны! Цикави факты! А також скандалы, интрыги, розслидування! — тут голос куда-то пропал, хотя грызло продолжало разеваться. Упырь ощерился и стукнул по усатой твари кулаком, отчего она стала фиолетовой в крапинку.
— Останни новыны дня! Кровососи и инши вильни народы Зони мають намир укласты угоду з шерстяными, — затараторил он. — Про це нас повидомив лидер вильних кровососив Михась Щупло. За його словамы, интересы упирив мають бути захищени…
Несчастное усатое существо вдруг дёрнулось всем телом и окрасилось в ярко-оранжевый цвет.
— Залышайтеся з нами! Дыхаймо глыбше! — заорал упыряка в длинноус. Существо отчаянно взбрыкнуло и упырь слетел, в последний момент ухватив ус зубами — и его, видимо, перекусив.
Всё окрасилось ярко-алым, и кот снова осознал, что опять сидит под роялем, а на него скептически пырится кролик.
— Что это было? — шёпотом спросил кот.
— Накладки, — кролик почесал макушку под шапочкой. — Это для упырей. У них отдельная студия. Херакалы старые, дефолтные, всё время на наш канал залезают. Я говорил — давайте сначала сами запустимся, а потом остальное подключать будем. Нет, им надо сразу чтоб на все сегменты. Уже четыре месяца отлаживаемся, никак начать не можем.
Про херакал Базилио более-менее понял. Этим словом обычно называли электорат с IIQ меньше семидесяти, обладающий, на своё несчастье, какой-нибудь паранормальной способностью. Обычно таких держали в неволе и заставляли работать самыми негуманными методами. Непонятным оставалось всё остальное.
— А ты кто? — задал он кролику наирезоннейший вопрос.
— Я тут за всё, — зверёк развёл лапки, обозначая хлопотность и необъятность своих обязанностей. — Но в основном по визуалке. Кстати, как тебе заставка? Ну, когда я в бездну прыгаю?
— Задница какая-то, — осторожно сказал кот, вспомнив дыру с жижей.
— Вот все говорят — задница, а по-моему, это символизирует… — начал было кролик обиженным голосом.
— Тарзан сделал сенсационное заявление… — вступила Сявочка, и вдруг уши кота заполнил тяжёлый медный гул, а всё пространство заполнил огромный чёрнобурый педобир. На груди его неразборчиво сияла святая икона. Кот пригляделся и понял, что это изображение из серии «катюша родинка на писе».
— Добра и здоровья, дорогие братия и сэстры, — начал он, подчёркивая голосом «и» и «э», а в остальных местах старательно окая. — Я отец Омфибрахий, и сегодня мы поговорим о потаённых момэнтах нашей веры. Дочь наша Матерь святая, когда мы к ней обращаемся по понятиям и в духе соборном, отверзаэт пред нами свою Прэсловутую Писечку, вечное наше пристанище, надёжу и упование наше. Оное Святое Лоно изображено и на иконе Дочери, что вы зрите ныне на персях моих. Почто же Мякотка сия украшена родинкою и что оная родинка знаменует? Сие есть тайна, доселе открытая немногим достойным… Однако ж нынэ!.. — он воздел ввысь огромный коготь, инкрустированный аж двумя переливчатыми пердимоноклями.