Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое

Marbius

– Ах, эта вечная дихотомия человека и общества, – пробормотал Горрен. – Ты договоришься до того, что не удивишься, если Тесса Вёйдерс окажется востребованной в других корпорациях.

– Не удивлюсь, – хмуро сознался Берт. – У нее такой стиль, который может приглянуться в той же Азии, скажем. Тем более она, хм… – Он вздохнул, виновато посмотрел на Горрена, жалко улыбнулся, – прости мой сексизм. Впечатляющая баба. Азиаты могут быть в восторге.

Горрен захохотал.

Берт только сильней голову в плечи втянул.

– Но дамочка не меняет своих привычек. Ее светский секретарь по-прежнему с ней? – произнес Горрен. Ему незачем было спрашивать — он знал.

– Угу, – подтвердил

Берт.

– М-гм.

Горрен поднялся. Прошелся по комнате, посмотрел в окно.

– А деловой секретарь? – спросил он. Словно предполагал, что это может как-то облегчить Берту положение.

– Новый, – мрачно ответил он. – Совершенно новый. Был работником британского посольства. Она его вроде добрый год обхаживала. Уговаривала и подкупала запредельными бонусами.

– Это тебе сказали твои бывшие коллеги? – поинтересовался Горрен. Берт угукнул, подтверждая. Горрен молчал. Глядел на улицу, следил за людьми, которые, казалось, радовались самой возможности без боязни выходить на улицу и проводили на ней бесконечно много времени. – А Коринт?

Берт молчал. Горрен оглянулся на него: он сидел, опустив голову.

– Ничего о нем не слышно? – Спросил Горрен. Берт покачал головой.

Горрен снова повернулся к окну. Усмехнулся, недоверчиво покачал головой.

– Он должен быть где-то в Африке, если я прав. – Тихо сказал Берт. – Это почти стопроцентно. – Затем, шумно вздохнув, спросил: – Можешь помочь найти его?

========== Часть 43 ==========

Берт не сомневался, что Горрен согласится. Ему было беспокойно — те пять секунд, в течение которых Горрен изучал его. Глядел через плечо, недоуменно подняв бровь, улыбался уголком рта, мерил оценивающим взглядом — молчал. Зловещим его молчание не было, и осуждающим тоже. Любопытным — почти безразличным. Сочувствующим. Самую малость насмешливым.

— Признаюсь, я не уверен, что всех моих связей хватит, чтобы помочь тебе. — Помолчав, Горрен счел нужным поправиться: — Наших связей. А что заставляет тебя думать, что он в Африке?

Пришла очередь Берта молчать. Единственным, что он мог привести в качестве аргумента, были несколько скупых сообщений — после последней их встречи, которую до сих пор вспоминать без содрогания не получилось. Что-то неопределенное: со мной все в порядке; кажется, моя жизнь меняется слишком радикально, а я даже не могу испугаться; надежда — это то, чем живет человек, когда отказал здравый смысл. И странный, неожиданный подарок — букет белых лилий на день рождения Берта; к этому букету не было приложено никаких карточек, и это мог быть кто угодно, вплоть до тайных поклонников или даже сталкеров Берта, но сам он был отчего-то уверен, что это мог сделать только Коринт. Кто его знает, какие соображения подстегнули его на такой подарок, если — когда — они встретятся, наверняка пояснит и объяснит. Когда — если — они все-таки встретятся.

— Того, что Тесса Вёйдерс завела себе нового секретаря, тебе недостаточно? — хмуро спросил Берт.

— Признаться, узнай я это, а также самую малость о предыстории его отношений с сей великолепной дамой, я бы предположил бы, что предыдущего-то она прикопала где-нибудь в глуши безлюдной. — Горрен прошелся по комнате, уселся напротив Берта и иронично улыбнулся, глядя на него. Берт очень хотел ударить его, даже кулаки сжал, словно готовясь к нападению. И он понимал: это как раз куда больше похоже на правду. — Но я полагаю, что у тебя иные соображения на этот счет, которые ты, возможно, уже проверил?

Берт хмуро смотрел перед собой. Соображения у него были, разумеется. Из того, что он смог узнать, следовало, что срок аренды квартиры как-то благополучно истекал, что на банковских

счетах оставались сущие крохи, и более ничем примечательным Коринт не владел. Почтовые сообщения, которые Берт отправлял на разные адреса, попадали по назначению, но их никто не читал. Звонки оставались без ответа. Наверное, это должно было успокоить. Что касалось нового секретаря Тессы, заменившего Коринта, это выглядело вполне обычно, разве что немного более поспешно, чем принято. Вроде личный секретарь — это чуть ли не вторая пара рук, он знает куда больше о своем шефе, включая привычки, методики работы, пристрастия, личные мелочи; он вроде как обеспечивает своему шефу всевозможные условия для эффективной работы, чего не достичь без наблюдательности, эмпатии и десятка других качеств. Хорошие личные помощники все-таки были на вес золота, как бы ни вопили некоторые технофилы, что искусственные интеллекты нового поколения способны и в этой области заменить человека. С хорошими личными помощниками не расставались из-за мелких недоразумений. Их не находили в два счета; более того, за хорошими личными помощниками охотились едва ли не усердней, чем за топ-менеджерами, и они могли оказаться значительно более редким товаром. Поэтому когда у Тессы Вёйдерс не стало Коринта Ильмондерры, а через неполные две недели объявился Випин Наранг, и Сильвия охотно пила с ним коктейли в популярных кофейнях, это, разумеется, привлекло внимание — со стороны Ингер Стов в том числе. Она же поделилась кое-какими сведениями из биографии Випина Наранга, за исключением совсем уж секретных. Где был Коринт Ильмондерра, она не знала. Возможно, кое-что предполагала, но отказывалась делиться предположениями с Бертом, ссылаясь на то, что это совершенно невнятные слухи, которые дошли до нее из пятых-седьмых рук. Впрочем, она подтвердила, что с ним не случилось ничего необратимого. Берт заставил себя растолковать это как признание, что Коринт все еще жив.

Такие доводы звучали глупо, и Берт признавал это, но их было много, и вместе они начинали казаться убедительными. Берту — так точно. Горрен предпочитал слушать их молча, никак не комментируя. Затем, после того как Берт безнадежно пожал плечами и замолк, он сжал губы, похмурился и сказал:

— Я повторю еще раз. Зная ту даму, на которую он работал столько времени, я все-таки склонился бы к версии о, м-м, альтернативном отношении к праву на жизнь. Тем более блистательная дама показала, что способна распоряжаться и такими категориями. Но я готов пойти навстречу твоим сердечным настроениям и допустить, что по совершенно невероятным причинам она позволила прелестнику Коринту уйти в отставку и даже обосноваться в какой-нибудь глуши.

Он помолчал, побарабанил пальцами по креслу.

— Ты сам-то веришь в это? — спросил он.

Берт невесело усмехнулся.

— А должен?

— Ни в коем случае. Если бы ты вдруг решил, я бы очень сильно засомневался в твоих умственных способностях. Решил бы, что ты слишком утомлен всей той суетой, в которую был ввергнут и по моей вине в том числе. Мне было бы печально, милый Берт, — мягко, грустно улыбнулся Горрен. — Но этот дефект твоего суждения стал бы для меня решающим… и мы бы расстались.

Берт поднял на него глаза, хмыкнул и покачал головой.

— Ты пытаешься представить это куда более бесчеловечным, чем оно было бы на самом деле.

Горрен небрежно дернул плечом и самодовольно улыбнулся. Сказал:

— Ах позволь мне поизображать из себя жестокого и беспринципного, калигулу, разве что не в пурпурной тоге. Или что они там носили.

Берт не удержался — засмеялся. Что нисколько не задело Горрена, напротив: он улыбался, кажется, довольный тем, что у Берта поднялось настроение.