Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
— Кажется, я начинаю понимать, что ты хотел этим сказать, — догадался Илья, — ты предлагаешь нам назвать нашу немногочисленную организацию…
— Правильно Илья, — перебил его Мирон, — Черной молнией!
— Так вот зачем ты оставил свой знак, чтобы НКВД-эшники поломали головы, откуда в этих краях взялась пресловутая «Черная стрела».
— Есть такое дело, — улыбнулся Мирон, — ну, так как мужики, годится нам такое название.
Три руки взметнулись вверх.
— Я предлагаю чуток выпить за нашу, только что созданную военную организацию Черная молния, —
— Как скажешь, интендант, — и все засмеялись. Четыре руки крепко скрестились. Свободной рукой Мирон обмотал их белой тряпкой и сажей от головешки начертал знак черной молнии.
Ночью, когда все спали, Мирон вышел на площадку перед пещерой и увидел силуэт человека, он сидел молча, наблюдая за рекой, серебрившейся при лунном свете.
— Не спится?
— Да-а, — Илья тяжело вздохнул.
— Переживаешь за своих?
— Я погубил их всех: жену с детьми и родителей с сестрами, если бы я не бежал…
— Их бы все равно арестовали, — перебил Мирон, — Илья, не нужно себя винить, запомни, не вы одни попали в кровавую большевистскую мясорубку.
— Не говори так, не должны их чекисты тронуть.
— Пусть будет по-твоему, если тебе легче от этой мысли, но ты реально оцени обстановку, борьба продолжается, Сталин убирает всю старую гвардию, они слишком мешают ему. Вопрос только в том, сколько будет террор продолжаться? Илья, послушай меня, в Михеевку нам пока нельзя соваться, я понимаю, что тебе хочется узнать о родне, но нас там ждут. Скрытые дозоры еще долго не снимут. У меня возникла идея, пока Петр и Михаил устраивают в пещере жилище, мы с тобой тайно проберемся в Томск.
— В Томск?!
— Конечно, мне нужно со своими людьми встретиться, и попробуем твоего НКВД-эшника отыскать.
— Романова?
— Да, возьмем его в оборот и заставим работать на себя, он будет доставлять нам сведения.
— О-о! Да ты недаром ел хлеб в контрразведке, мне эта идея понравилась, я могу этого гада прищучить, его кое-чем зацепить можно.
— А самое главное, он скажет, что с жителями Михеевки.
— Мирон, ты гений! Как я сразу об этом не подумал. Пойдем сейчас отдыхать, а утром все основательно продумаем. Рад, что мы с тобой нашли общий язык.
— Сейчас время тяжелое Илья, нам — русским офицерам раньше нужно было объединить свои силы, когда еще большевизм не был крепок, а мы с разными партиями митинги да собрания устраивали. Закон должен работать на людей, а не на кучку красных демонов. Время упущено, их идеология пошла в народ. Побольше бы таких, как ты, мыслящих людей в армии, можно было бы объединиться против красного террора. Кстати, все хотел тебя спросить, ты коммунист?
— В связи с чрезвычайными обстоятельствами добровольно выбыл из рядов ВКП(б). Так что Мирон, будь спокоен, я не жалею об этом.
Глава 5 Черная молния
В середине сентября 1937 года, около коммунального дома на Коммунистическом проспекте, в тени деревьев притаился мужчина. Он с вечера до поздней ночи наблюдал за дорожкой, ведущей к дому. За углом стояла пролетка, крытая тентом, ожидая
Старший лейтенант Романов возвращался поздно с затянувшейся вечеринки, устроенной в управлении НКВД по поводу очередного «закрытия» дела. Завтра «тройка» вынесет уже известный всем приговор и несколько десятков «врагов народа» будут обвенчаны со смертью. Операция, проведенная в конце августа, закончилась, правда майору Новикову было наложено взыскание, а Романов отделался устным предупреждением, за побег двух опасных преступников.
Пройдя по дорожке, ведущей через густо разросшиеся ранетки, Романов, слегка пошатываясь от выпитого спиртного, направился в свой подъезд. Померкло в глазах от нанесенного по затылку удара, а затем сплошная тьма. Очнулся он от тряски, его везли в связанном состоянии в пролетке. Сидящий рядом мужчина, увидев, что он пришел в себя, поправил кляп во рту Романова и сказал на ухо:
— Веди себя спокойно, если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил, — он ткнул офицера стволом в бок. Затем Романову завязали глаза и, стащив с пролетки, повели куда-то. Повязку сняли, когда усадили на стул в тускло освещенной керосиновой лампе комнате. Наган конечно у него забрали и соответственно документы. Он разглядел мрачное лицо мужика, обросшее щетиной, и от удивления заерзал на стуле. Романов узнал Илью Михеева и замычал. Ему освободили рот и приказали молчать.
— Не ожидал? А я за тобой пришел, час расплаты настал.
— Ты?! Как это возможно?
Со спины кто-то хлопнул его по шее:
— Нам с тобой некогда лясы точить, так что отвечай четко, не захочешь говорить, камень к ноге привяжем и в Томь.
Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что минуты его сочтены. Что бы оттянуть время, он согласился ответить на все вопросы.
— Что стало с моей семьей?
— Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.
— Без следствия и суда?!
— Сейчас это быстро решается, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом ему на подпись приносят приговор.
— Сколько?
— Чего сколько?
— Какие срока дали моим родным? И где мой отец?
— Я не знаю Илья, а отца твоего отправили в Колпашево.
— Зачем?
— Не знаю, это было распоряжение Овчинникова.
— Что с моей женой и детьми?
— Они в Новосибирске, но мы ничего о них не знаем.
— Остальные мои родственники где?
Романов не нашел, что ответить сразу, и получил сзади удар по шее.
— Их отправили в Новосибирскую и Колпашевскую тюрьмы, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.
— Изверги, — прорычал Мирон и спросил Михеева, — он тебе еще нужен?
— А на что он мне — этот предатель, пускай его в расход.
Мирон набросил мешок на голову старшего лейтенанта.
— Подожди Илья, помилосердствуй.
— Где твоя милость была, когда ты меня и Михеевских жителей арестовывал?
— Мы люди подневольные, ты же знаешь, что бывает за невыполнение приказа, сам служил. Илья, пожалей, я пригожусь тебе, вот увидишь, от меня пользы от живого будет больше, чем от мертвого.