Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
Илья затревожился, ведь Вороново располагалось недалеко от Михеевки, и если судить из рассказа Романова, аресты будут проводиться в разных приобских селениях.
— А что случилось? — спросил он Сергея.
— Только между нами, раскрыт крупный заговор контриков. Представляешь его масштабы: начиная от Новосибирска и заканчивая Нарымом, действуют разной численности группы, и все они входят в одну повстанческую организацию «Союз Спасения России». Еще бы немного промедлили, и вся эта мощь подняла бы мятеж в ЗАПСИБ крае.
— Да, работы теперь органам хватит, не завидую
— А где ты жил? — спросил Романов, как будто не помня, что Илья его земляк.
— В Михеевке, — удивленно ответил капитан.
— В Михеевке? — как-то странно переспросил Сергей, — ах — да, ты же говорил мне. Ну, что ж, счастливо отдохнуть Илья.
Перед тем, как расстаться, Романов на ходу спросил:
— У твоего отца тоже фамилия Михеев?
— Конечно же, — улыбаясь, ответил Илья.
— А братья родные у тебя есть?
— Нет, только две сестры, а вот двоюродные имеются.
— Как их фамилия?
— Михеевы. А ты почему спрашиваешь? — насторожился Илья.
— Да нет-нет, это я так, из любопытства, — уклончиво ответил Романов.
Старший лейтенант, после того, как ушел Михеев, призадумался: «Как же мне поступить? В списках, подлежащих к аресту, числятся Михеевы, я точно помню, так как Илья носит такую же фамилию. Может позвонить Овчинникову и доложить? Или догнать Илью и предупредить, что его родные подлежат аресту. Я что, совсем голову теряю, меня же расстреляют за пособничество врагам, а вдруг выплывет моя связь с Михеевым… Хотя нас мало видели вместе. Как же быть? Через три дня мне следует быть на барже и конвоировать арестованных, а Михеев сегодня же отправляется в деревню. Придется переговорить с командиром отряда Новиковым и принимать решение на месте.
Илья отправил в Новосибирск телеграмму, сообщив жене Марии, что скоро приедет к ней и детям. Они жили временно у родных на улице Фабричной и вскоре Илья, как служащий РККА должен получить долгожданную квартиру. Отметившись в комендатуре, Михеев отправился на пристань, чтобы с попутным судном, добраться до родной деревни. Ему удалось сесть на небольшое, грузовое судно, как раз направляющееся в сторону Новосибирска. Всю дорогу он вспоминал разговор с Романовым, почему-то Илье показалось, что не просто так он интересовался фамилиями его братьев и отца. Конечно же обстановка тревожила Илью, последние события говорили сами за себя: шли аресты, не только руководителей предприятий, но и учителей, врачей и многих других профессий. Но чтобы это касалось деревенских жителей, недавно вступивших в колхоз, Илье почему-то и в голову не приходило.
Через два дня, глубокой ночью судно достигло села Топильники и, пройдя несколько километров, просигналило жившему на берегу в домике бакенщику. Иван Кузмич на лодке подплыл к пароходу и, забрав Михеева, причалил к берегу лодку.
— Илюха, вот ты какой стал, — едва узнав дальнего родственника, приветствовал капитана бакенщик.
— Да, Ваня, время идет, моему старшему сынишке уже пять лет исполнилось. А ты, женился или все так бобылем в своем домике живешь?
— Так
— С недельку погощу у отца с матушкой, а затем в Новосибирск, я человек служивый, куда посылают, туда и еду.
За разговорами Иван переправил Илью на противоположный берег и, попрощавшись, отплыл назад, а Михеев зашагал по тропе прямо к своей деревне.
После трудовой недели, пришел выходной: заспанные, но обрадованные появлением Ильи, отец — Тимофей Васильевич, мать — Клавдия Семеновна и младшие сестры: Софья и Мария, привечали дорогого гостя. Сон, словно рукой сняло, накрыли на стол и до самого рассвета делились новостями.
— Ты когда сынок нам с матерью внучат привезешь? — а то ведь Никитку почитай пять лет, как не видели, а теперь уже и Матюха народился.
— Скоро пап, скоро, вот получу квартиру, возьму большой отпуск и обязательно приедем все вместе.
— Сынка, а как там Марьюшка живет, справляется с двоими? — спросила мать.
— Все хорошо мам, я помогаю ей, где денег пересылаю, где продуктов.
— Когда в Новосибирск? — спросил отец.
— Через пять дней мне надлежит явиться в комендатуру. Не знаю на чем добираться, а то бы задержался на день — другой.
— Так может в тайгу, небось, по ружьишку соскучился? — спросил Тимофей Васильевич.
— Отец, дай нам на него наглядеться, не успел сын на порог, а ты его уже в тайгу.
— Ничего мамань, мы недолго, скучаю я по нашей тайге, как — никак вдоль и поперек с отцом и братьями излазили ее родимую, — улыбался Илья и, заметив погрустневшее лицо сестры Софьи, спросил, — Ты, что сестренка такая невеселая, не рада брату.
— Ой, что ты Илюш, я рада тебе…
— Беда у нас сынок, перебил дочь отец, — парня у Софьюшки забрали.
Илья улыбнулся:
— Поздравляю, значит, жениха себе выбрала, а куда забрали, в армию?
— Если бы в армию, — насупился Тимофей, — из района голубые фуражки понаехали и пятерых арестовали.
— За что? — спросил Илья.
Родственники дружно замотали головами.
— Кабы знали за что, а то ведь ночью, как волки схватили парней и в район. Мы в Топильники ездили, тамошний начальник НКВД сказал, что их уже в Томск отправили.
— Отец, мне показалось, когда я был в Томске, что в управлении видел нашего колхозного бухгалтера.
— Коростылева Павла?! Так его же вместе с Софьиным женихом арестовали.
— Вот оно в чем дело, — нахмурившись, произнес Илья.
Софья, не сдержавшая слез, ушла в другую комнату.
— Отец, я не обещаю, но попробую что-нибудь узнать, может, их отпустят, хотя… — сын перешел на тихий разговор, — пойдем — ка бать во двор, поговорить нужно.
Они вышли из дома, и присели на крыльцо. Тимофей достал кисет с табаком, приготовленную бумажку, и ловко сделав самокрутку, закурил. Илья отказался, так как никогда не баловался табаком.