Путь домой
Шрифт:
– На Эллиге пришли дурные времена. – Разгнар вздохнул и продолжил чуть тише: – мой отец, конунг Бьерн Серый Медведь, пал от руки предателей. Его корабли сожжены, отважный хирд пирует в Небесных Чертогах, дом моих предков стал пристанищем коварных изменников, а мне, его сыну, пришлось бежать через Большое море.
Бормотание вокруг стихло. Теперь на Рагнара смотрели все. Даже окружавшие нас северяне изо всех сил выворачивали головы и таращили глаза – то, о чем мы с Рагнаром благоразумно умолчали, стало сюрпризом и для них. Причем сюрпризом не самым приятным. Но Рагнар еще не закончил речь.
– Завтра мой корабль
– Ульвар Черное Копье, назвавший себя конунгом – предатель! – подхватил я. – Его люди трусливы и жестоки. Они казнят любого, кто пойдет против них. Но злоба и измена породят лишь злобу и измену! Прежде, чем наступит весна, у предателя не останется друзей, и весь Эллиге будет ждать возвращения истинного конунга – Рагнара Бьернсона!
– Если богам будет угодно, я встречу в бою Ульвара Черное Копье, и мой меч отправит его к эйнхериям. – Рагнар поднял вверх свое оружие. – Мой хирд не будет знать пощады и не прекратит сражаться, пока не падет последний из предателей. Но месть коснется лишь врагов. Так слушай же, вольный народ! – Рагнар на мгновение смолк, набирая в легкие воздух. – Отныне любой из вас – желанный гость на севере. Когда я верну себе острова Эллиге, вам будет позволено торговать на любом из них, и никто из ярлов не посмеет требовать пошлины более той, что платят купцы из северян. А каждый из тех, кто отправиться со мной и сразится с предателем, получит золота и добычи наравне с сильнейшими из моих хирдманнов. А тебе, друг мой, – Рагнар повернулся к Халварду. – и другим северянам я верну земли, что принадлежали вашим отцам, и назову своими ярлами. Всеотец свидетель – никогда я еще не нарушал данного слова. Я не возьму себе ни золота, ни кораблей тех, кто желал моей смерти – пусть они принадлежат вольному народу! А тем, кто…
Последние слова Рагнара потонули в довольном реве контрабандистов и бряцаньи железа о щиты. Не знаю, кто из них всерьез собирался торговаться с Эллиге или весной отправляться на север сражаться с самозваным конунгом, но добыче здесь и сейчас радовались все. Люди Рудры и убитые капитаны наверняка успели накопить немало… так что до завтра местным уж точно будет не до нас.
– Ты обманул меня, склаф – негромко произнес Халвард, когда вопли вокруг чуть поутихли. – Тот, кого ты называешь конунгом – сейчас лишь морской бродяга. Такой же, как и любой из нас здесь, в Ллохес Ар-и-мор.
– Разве? – Я склонил голову набок. – Рагнар – конунг и сын конунга. И я не соврал тебе, Халвард Левша. Когда придет весна – мы вернемся сюда. И у нас будет куда больше кораблей, чем ты можешь себе представить. С вами или без вас – мы победим, и Рагнар вернет себе право называться конунгом Эллиге. Он мудр и справедлив. Почему же тебе и вольному народу не назвать себя его друзьями? Разве мало Рагнар обещал тем, кто поднимет свой меч за него?
– Он обещает многое, – усмехнулся Халвард. – Но что у него есть сейчас, кроме дырявого корабля и крохотного хирда? Одному Всеотцу ведомо, вернется ли твой конунг весной – или пропадет в землях склафов.
– Вернется. – Я сложил руки на груди. – Я своими руками убил того, кто называл себя ярлом Карболе, но Черное Копье уже наверняка подыскал
– Проклятье! – выругался Халвард. – Нет, этому не бывать!
– Нам придется сражаться – но мы победим. – Я закинул на плечо тяжелый меч Рудры, который до сих пор держал в руке. – Но даже если боги отвернутся от Рагнара – тебе ли жаловаться, Халвард Левша? Ты получил золото… и весь Ллохес Ар-и-мор в придачу. Разве теперь кто-то из них, – Я указал на обступавшую нас шумную толпу контрабандистов, – сможет поспорить с северянами словом или силой оружия? Эти люди назовут тебя первым из них, и ты займешь место Рудры.
– Это так, – проворчал Халвард. – Ты хитрее самого Локи, склаф, и я рад, что не стал твоим врагом… Но мне куда спокойнее будет, когда ты уберешься подальше от Ллохес Ар-и-мор… И заберешь свое страшное копье!
– Если так – прикажи своим людям помочь нам с кораблем. – Я рассмеялся и легонько хлопнул Халварда по плечу. – И завтра мы исчезнем.
Глава 41
– Просыпайся. – Катя осторожно сняла ультрабук с моих коленей. – Приехали.
– Ага… – Я осторожно вытянул штекер из разъема нейрошунта. – Мы вообще где? И… сколько сейчас времени?
– Три часа ночи, – ответила Катя. – Я видела указатель «Володарск». Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Не особо. – Я вытянул затекшие ноги. – Судя по времени – вряд ли это около нашей Володарки.
– Пятьдесят километров до Нижнего Новгорода. – Из-за Катиного плеча высунулась физиономия Олега. – А теперь, если ваш разговор окончен – нужно перенести Алекса в дом.
– Почему бы тебе самому не перенести? – огрызнулся я. – Я что, похож на коня?
– Педального. – Олег даже бровью не повел. – Комната сразу за дверью. Сумки и канистры в багажнике – их во вторую.
Я набрал в легкие воздуха, чтобы выдать пару доходчивых выражений, но Катя вдруг положила руку мне на плечо.
– Антон, ну помоги. – Она улыбнулась одними уголками губ. – Тебе же не тяжело.
Злость мгновенно улетучилась… да и какой смысл бухтеть что-то в уже растаявшую в темноте спину?
– Ладно, – проворчал я, выбираясь из джипа. – Где тут этот ваше… все?
Словно отвечая на мой вопрос, в десятке шагов справа вспыхнуло окно. Не слишком ярко – похоже, загорелась всего одна лампочка ватт этак на сорок – но все же достаточно, чтобы разглядеть хоть что-то.
Олег привез нас в какую глушь. Жить нам предстояло в крохотном деревянном домишке, который при желании поместился бы если не в мою комнату в Питере, то в Катину спальню уж точно. Приземистый, покосившийся, с облупившимися оконными рамами и потемневшим и местами обколотым по краям шифером крыши. Под стать избушке оказался и участок. Не стандартные шесть соток, а чуть ли не вдвое меньше окружал забор… Нет, пожалуй, скорее ошметки забора. Половина досок отсутствовала, а оставшиеся даже в темноте выглядели настолько изъеденными временем, что я удивился, что убогая конструкция вообще еще стоит. Свет окна кое-ка добивал до соседнего участка – такого же скромного, но хотя бы выкошенного. Этот же зарос травой, иван-чаем и здоровенными лопухами, достававшими чуть ли не до самой крыши.