Путь домой
Шрифт:
В третий раз Петр просто ухватился двумя руками за луку седла и, не теряя времени, оттолкнулся от земли и взлетел на спину коня как птичка – сказались хорошая спортивная подготовка и координация движений. Конь пошатнулся, посмотрел на утвердившегося в седле курсанта удивленно, но остался стоять на месте. Так, теперь надо было попробовать поехать. Петр толкнул коня ногами…
В течение следующих двух часов он трижды оказывался на земле, зато научился уверенно ездить шагом и галопом – поймал, что называется, ритм. А вот с рысью было тяжелее, она у этого коня оказалась очень тряская – ну и фиг с ней, будет еще время научиться.
Петр залез в озеро, выкупался сам, искупал коня – тому понравилось. Потом снова тренировался, до самого вечера, изрядно отбив пятую точку, но результат был. На берегу озера Петр и заночевал, благо хищников,
В путь он отправился утром и сразу понял, что скорость движения ощутимо выросла. Все-таки, если есть возможность пересесть со своих двух ног на четыре лошадиные, это прогресс. Только тут курсант понял, каким толчком для человеческой цивилизации стало приручение лошадей, как сократились расстояния и насколько легче стало жить. Да и сам процесс ему в общем-то понравился – ощущение под собой мощно перекатывающихся лошадиных мышц создает с непривычки чувство легкой эйфории, совсем не похожее на ощущения от управления автомобилем и даже воздушным или космическим судном. Хорошо еще, что Петр чуть-чуть не рассчитал время и ночь наступила, когда до ближайшей деревни оставалось километров двадцать. Точнее, не ночь – просто быстро темнело, и ехать стало проблематично. Неопытный наездник, незнакомая местность… Лошади подслеповаты, в темноте они почти не видят, и в сумме все это значило, что стоит остановиться на ночлег. По счастью, рядом с дорогой попалась подходящая поляна, и курсант, заехав на нее, спешился.
Он ведь хотел быть максимально незаметным, но, если бы местные увидели его, он бы точно привлек их внимание. Для человека, живущего в это время и в этой местности, день в седле не был чем-то особенным. Петр не был столь привычен к конным прогулкам, но не сообразил этого сразу. В результате просто не устоял на ногах, натруженных в поездке и практически не слушающихся. Вдобавок, как выяснилось уже утром, несмотря на свой чудо-комбинезон, он стер внутреннюю часть бедер и задницу и ходить теперь мог только враскорячку… Душераздирающее зрелище!
Аптечка помогла на какое-то время прийти в норму – слоновья доза обезболивающего хотя и сделала Петра несколько заторможенным, но позволила ему хотя бы добраться до деревни, где он и остановился на несколько дней, сказавшись больным. Собственно, так оно и было, главное – не афишировать причину болезни. Отлежался, подлечился традиционными русскими методами, включающими баню и умеренные дозы спиртного, а заодно быстрозаживляющей мазью из аптечки. Все-таки великое дело – хорошая фармацевтика. Местные оказались людьми радушными, а цены – приемлемыми, так что Петр решил рассматривать вынужденную задержку как неожиданный отпуск. Неплохо отлежался, надо сказать, отъелся и выспался. Однако всему на свете приходит конец, и пять дней спустя курсант продолжил путь.
Теперь он двигался значительно осторожнее, давая себе отдых и увеличивая длительность переходов постепенно. С учетом этого примерно неделю путешествие было довольно приятным. Единственным разнообразием было нападение каких-то хищников, похожих на волков, но почему-то с шестью лапами, черного окраса, крупных и чертовски быстрых. Местные, кстати, их волками и называли. Они появились с наступлением сумерек, когда Петр в очередной раз не успел доехать до деревни и остановился, чтобы заночевать в лесу. К счастью, какие-то зачатки интеллекта у них тоже присутствовали, поэтому, когда первые два зверя осыпались на дорогу кучами обугленных костей, остальные моментально скрылись за деревьями. Миг – и вся стая исчезла; сканирование местности дало лишь слабые засветки на пределе дальности, а без очков-ноктовизоров и вовсе никого не было видно. Быстро бегают, гады!
Стычка закончилась в пользу Петра, но обольщаться не стоило. Обжитые места постепенно заканчивались, леса становились все более глухими, а значит, стоило удвоить осторожность. Интересная, кстати, особенность была у местных лесов – очень они были похожи на многие земные. Если хвойный лес был практически прозрачным и деревья стояли довольно редко, то сейчас, когда местность стала более низкой и влажной, лес пошел смешанный. Вместо псевдососен появились деревья с мелкой, мельче, чем у елок, хвоей, а вперемежку с ними росли многочисленные лиственные растения. Последние отличались разнообразием, но Петр не слишком ими интересовался – ему неинтересны были растения, стезю ученого-биолога
Теперь он останавливался только в деревнях, на постоялых дворах, благо их было пока что достаточно и расположены они были в дневном переходе друг от друга. Два раза его пытались ограбить, оба раза бездарно: в первый раз перед одиноким всадником вышли на дорогу трое крепких, одетых в добротную и вполне опрятную одежду мужиков с увесистыми дубинами в руках и предложили слезать с лошади. Что ж, танку плевать, в каком камуфляже зебра. Петр спокойно пристрелил их и поехал дальше. Если кто и сидел еще в засаде, то благоразумно решил не высовываться. И правильно – против бластера в кустах не спрячешься, а как курсант стреляет, он уже продемонстрировал.
Второй раз ему выстрелили из арбалета в спину. Ну и что? Десантная куртка сделала удар совершенно нечувствительным. В ответ Петр дал очередь по кустам, откуда прилетела стрела. Потом, аккуратно затаптывая занявшиеся было ветки (а как иначе? подожжешь лес – сам сгоришь, от пожара убежать сложно), он нашел пробитый двумя импульсами труп, а чуть в стороне – второй, сразряженным арбалетом. Отбегались, разбойнички, сами виноваты – если человек едет через лес один, да еще не слишком торопясь, значит, чувствует себя достаточно сильным, чтобы справиться с любой опасностью. Не поняли, не сработал инстинкт самосохранения – получите в лоб тяжелым предметом. Естественный отбор, так сказать.
Примерно через неделю места вновь стали более обжитыми, а еще через два дня Петр выехал к Ново-Владимиру – крупному городу, стоявшему на высоком берегу, в месте впадения широкой и полноводной реки в еще более широкую и полную. Судя по всему, тот, кто закладывал этот город, рассчитывал контролировать идущие по рекам транспортные потоки, и угадал. Город, похоже, процветал – он был ничуть не меньше, а может быть, и больше Вегаса, окружен двумя рядами стен, внешней, деревянной, и защищающей центр внутренней, каменной. Плюс было нечто вроде кремля, последней линии обороны, хотя с холма, на котором остановил своего коня Петр, видно было плохо – расстояние приличное да и ракурс неудобный. А вот то, что в городе много церквей, и церквей богатых, с позолоченными куполами и высокими звонницами, Петр разглядел хорошо, и увиденное ему категорически не понравилось.
Так уж получилось, что одной из причин случившегося в давно забытые уже времена краха Российской империи, следствием которого явилась чудовищная технологическая деградация и вынужденная изоляция многих планет, в частности и этой, были религиозные противоречия, вылившиеся в беспощадные междоусобные войны. Население Земли тогда сократилось более чем на треть, а некоторые колонии вовсе вымерли, на много лет оказались невозможны полеты в дальний космос… Тогда, в конечном итоге, к власти пришли технократы, которые решили вопрос с религией очень просто – расстреляли наиболее агрессивных деятелей всех вер и течений (в ряде случаев это закончилось тотальным истреблением целых народов) и в течение сотен лет создавали для всех церквей условия, при которых они вообще не могли влиять ни на что. Простейший пример – человек, замеченный в церкви, молельном доме или просто за совершением любого религиозного обряда более двух раз, не мог рассчитывать ни на какую интеллектуальную работу, их уделом становился низкоквалифицированный труд и минимальная зарплата. Вполне естественно, что, хотя наиболее мощные религии и сохранились, они утратили влияние и число верующих официально не превышало одного процента населения федерации – люди существа меркантильные и редко идут за слабыми и никчемными, тем более что ту нишу, которую в прошлом занимали священники, давно и с успехом оккупировали психоаналитики. Естественно, Виноградов с настороженностью относился к явной популярности религии на этой планете и не испытывал желания контачить с местными святыми отцами. Хотя нежелание – это одно, а боязнь – совсем другое. Курсант не боялся – как показала практика, при появлении не предусмотренной проектом дырки в организме одинаково хорошо умирают люди любого вероисповедания, и священники исключением не являются, а бластер – идеальный перфоратор, хоть стены дырявь, хоть человека, пока энергия есть, ему без разницы. Главное, режим правильно выбрать да целиться точнее.