Путь дурака
Шрифт:
— Да, — бессмысленно ответил он.
— Так вот, мой милый, ты должен действовать как бы из тела, а не из головы, т.е. энергия воздействия, твои эмоции должны радировать из тела, как из радиостанции, направляй их на человека, и эта Сила будет его склонять к какому-то действию, мыслям или отношениям. И если ритуал удастся, то ты ощутишь чувство силы, уверенности, решимости — это для тебя будет знаком, — сказала она, открывая дверь ключом.
— Вот заходи, подожди меня. Я сейчас приду, — сказала Mapиaнна и удалилась, оставив его в одиночестве. Через некоторое время она вернулась уже в эротическом наряде.
— Ну, что будем делать? — спросила она Рулона, грациозно подойдя
— Никогда раньше не делал, — ответил он.
— Ну ничего, делай как можешь, войди в контакт, пусть тебе Махатмы подскажут, — и разлеглась на тахте.
Рулон подсел к ней и стал делать что-то, похожее на массаж. Он смотрел на грациозную спину Марианны, ее талию, ее соблазнительные женские прелести, чувствовал руками ее прекрасную нежную кожу, и от этого в его теле стало пробуждаться сильное влечение к ней. Он стал ощущать ее женскую энергию, и от этого моча ебанула ему в голову. Как пьяный, он стал одуренно гладить ее тело, стремясь добраться до интимных мест.
— Ax ты, проклятый маньяк! — заорала Марианна, резко вскочив и врезав ему пощечину. — Это массаж, по-твоему?
— Да я что-то не знаю, что происходит, — бессмысленно бормотал Рулон, поднимаясь с дивана, его член стоял штопором из штанов.
— Не понимаешь, проклятый ублюдок? — разозлилась Марианна, врезав ему по яйцам.
От этого удара Рулон загнулся и запрыгал.
— И это йог, еб твою душу мать, — орала она, — научись сперва себя контролировать, говнюк, а потом будешь себя мнить кем-то, мудозвон. А теперь давай убирайся отсюда, рвань поросячья, — бесилась она.
Удар по яйцам немного отрезвил его. Еще слегка загибаясь, Руля выперся из ее дома и поплелся восвояси, переживая, что не мог справиться с собой и поддался действию слепого инстинкта. Ему немного было обидно, что Марианна отлупила его, но он понимал, что только такое отношение может ему помочь победить себя.
Однако, когда боль в яйцах утихла, Рулону в башку полезли всякие мысли и образы о Марианне, ее пышных грудях и стройных ножках. Придя домой, он взял порнографические карты и стал их разглядывать, все вспоминая о недавнем массаже. Хер снова встал торчком, и ему захотелось заняться рукоблудством. Он уже потянулся к своему корню, как вдруг вспомнил то, что он хотел стать монахом и идти религиозным путем. Он отбросил карты и стал бешено танцевать, бить руками в воздух, чтобы перевести дурную энергию на физический план.
— Какой же я робот, — подумал он. — Стоило нажать на кнопку, и я задергался. Нет, не буду рабом всей этой вмонтированной в меня природой программы. Природа, мать ее, хочет продолжить себя, побуждает меня размножаться, впрыскивает мне в кровь свой гормон, делая меня дураком.
— Н-н-нет! — неистово кружась, закричал Рулон. — Не удастся манипулировать мной, я стану свободным!
Его буйство прекратила мамаша, отправив оболтуса к своему племяннику Гене передать банки с вареньем и огурцами. Нагруженный поклажей, Рулон поплелся к двоюродному брату в дом, где он жил со своей женой и тещей. По дороге он сверлил взглядом затылки прохожих, направляя на них свое внимание. И действительно, хотя они и не могли видеть его, некоторые из них начинали нервничать, а кое-кто даже непроизвольно оборачивался в его сторону.
Однако он скоро отвлекся и забыл о своей практике. Снова перед его мысленным взором предстала полуобнаженная королева его грез. В воображении поплыли порнографические сцены. Только через полчаса он очнулся, осознав, что инстинкт снова играет с ним свою злую шутку.
Придя
«На хрена нужны все эти дети, — подумал он, — если после родов человек превращается в такого урода? Внушили себе мыши дурость и следуют тупым установкам».
Гена тоже был не лучше. Весь мрачный, высосанный. А раньше он был таким живым, активным, веселым, рассказывал анекдоты и смешные истории. «А теперь кем он стал? Нет, я не хочу мучиться, гнить в семейке, — подумал Рулон. — Как же опасен инстинкт размножения, силу которого я испытал на себе сегодня. Какое счастье, что Мэри вовремя дала мне по яйцам, чтобы я одумался и не был безвольным придурком. Вот что делает людей такими ослами, и они все еще это оправдывают и даже обожествляют, как наркоман свой кайф. Свиньи. Нет, я буду над собой работать, чтобы не быть таким, как все».
По старой привычке братья сели поиграть в шахматы, но Гена был скучный и все время отвлекался на жену и ребенка. Играть с ним было неинтересно. Разглядывая шахматы с эзотерической точки зрения, Руля увидел, что король представляет наше эго, всего боящееся, уязвленное, которое все время нужно прятать и прикрывать. И хотя король на самом деле не лучше пешки, но мнит себя Наполеоном. Пешки представляли собой слабые качества человека, которые в своем продвижении и прохождении всех испытаний могли стать фигурой. Фигуры же были сильными качествами человека: ферзь — воля, самая сильная сторона человека, конь представлял собой хитрый ум, ладья — трудолюбие, физическую силу, выносливость, терпение, слон на белых полях — сильные эмоции, положительные. А отрицательные — слон на черных. Сама игра представляла собой взаимодействие двух людей или каких-либо структур, где один пытается загнать в угол другого.
Кое-как доиграв партию, Рулон сел с Гениной дочкой Машей. Пока брат чем-то занимался по хозяйству, он решил рассказать Маше сказку и начал придумывать, что бы ей рассказать. Увидев на стене таракана, он начал с него.
— Жил-был на свете вездесущий, всемогущий и всеведающий таракан, который создал силой своего воображения Вселенную. Он создал в этой Вселенной много тараканов по своему образу и подобию, но этим тараканам что-то не зажилось в этой Вселенной, — сказал Рулон, прихлопнув ползущего по стене таракана книжкой, — и стали эти тараканы молиться сотворившему их таракану, чтобы он сделал так, чтобы дважды два стало пять или десять, или еще черт знает сколько. Видя их проблему, первотаракан послал к ним сына своего единородного, чтоб он объяснил им, что все происходящее есть только иллюзия и расстраиваться нечего. Но тараканы не хотели верить ему. Они так отождествились со своим воображением, что считали и его реальным. Разбесившись, что таракан-спаситель лишает их последних иллюзий, они
его распяли и продолжали роптать на сотворившего их всемогущего, вездесущего и всеведающего таракана...
Отправившись от Гены домой, балбес в троллейбусе вглядывался в серые лица людей. Он отключил мысли и пытался перестать думать. Вместо думанья он решил созерцать происходящее. Внезапно он увидел их мысли. Каждый мнил себя самым-самым, особенно самые тупые, и даже тот урод, который ходил по салону, прося милостыню. И все они ждали, что кто-то подтвердит их величие. Рулон подумал, что и он недалеко от них ушел.