Путь дурака
Шрифт:
Че, жопу отморозил? Тебе полезно, хорошая практика для просветления. А теперь ты будешь у нас становиться эскимосом. Знаешь, как эскимосы жили?
Нарада только помотал головой.
Они делали такие очень маленькие юрты, вокруг которых была ледяная изба, таким образом, создавалась теплоизоляция, поэтому в юрте было очень тепло, - рассказывала жрица. Нарада, ежась от холода, пытался врубиться, о чем идет речь.
Так вот, - продолжала Ксива, - тебе надо сделать мини-дом из картонных коробок, поставить его здесь и спать в этих коробках, тогда тебе будет тепло, как в термосе, понял, болван?
Дурак в ответ покачал головой,
– Че надулся, урод, что тебе опять не нравится? – взбесилась жрица, почувствовав негативную волну.
– А почему это я должен в таких идиотских условиях жить, а все остальные в коттедже как свиньи живут? – огрызнулся придурок.
– И ты еще спрашиваешь после всего свинства, которое ты натворил? – охуела от такого наезда Ксива, пристально посмотрев в глаза ничтожества, - запомни, все зависит только от тебя. Как аукнется, так и откликнется. Как ты относишься к людям, так и к тебе будут относиться. С тобой еще по-доброму обращаются, учат тебя, все объясняют, а ты, свинья неблагодарная, только бесишься. Если бы ты культивировал смиренное состояние, посылал всем любовь, был бы самоотвержен, готов принят любого человека, любую ситуацию, так давно бы уже жил как человек и занимался творчеством, йогой, но ты же культивируешь одни негативные эмоции, кроме претензий никто от тебя ничего не чувствует. У нас у всех даже головы из-за твоих поганых мыслей болят. Но мы выбьем из тебя эту дурь, - категорично заявила жрица.
Теперь ты всегда должен ходить с веригами на ногах, чтобы помнить себя, а не мечтать о голых задницах и каждое утро в семь часов будешь бегать с самками из второго кольца на пробежку и сдавать экзамен на еду.
А какой экзамен? – зашуганно спросил Нарада.
Вот завтра и узнаешь, - оборвала Ксива.
Есть, будет сделано, - не попадая зуб на зуб, пробубнил идиот.
Когда жрица ушла, Нарада поперся в кладовку, где валялся всякий хлам. И среди здоровой кучи грязных, старых, поеденных молью вещей, отрыл несколько вонючих изодранных кофт, которые приспособил вместо матраса и одеял, и какой-то женский берет годов 60-ых цвета детской неожиданности, решив, что он спасет его от холодной ночи.
Эй, Нарада, подъем, быстро на пробежку собирайся, - раздался утром грохот в металлическую дверь. Услышав шум, Нарада стал выбираться из-под кучи вонючих кофт, чтобы открыть дверь.
Хули ты до сих пор дрыхнешь, свинья?! – наехала на него ворвавшаяся Пухлорожая, - а, ну, быстро собирайся и догоняй нас, и не забудь вериги надеть.
Есть, будет сделано, - сонным голосом промямлил Нарада и, как попало налепив на свои ходули утяжелители, выперся на улицу догонять самок. Но удавалось ему это непросто, так как длинное худое тело болталось на ветру, а вериги притягивали его костыли к земле. Поэтому, кое-как волоча их по земле, он пытался догнать самок.
«Блядь, суки, прибил бы вас этими веригами», - злился урод, кое-как волоча за собой ходули, но, вспомнив, что ему надо самкам сдавать экзамен на еду, испугался и решил немного изменить состояние на более доброжелательное.
О, еб твою мать, ты решил всех мышей распугать?
– вскрикнула Решето, увидев наконец приблизившегося к ним дурака в женском доисторическом берете, из-под которого торчали засаленные волосы, в каком-то жутком свитере, размера на три меньше необходимого, в обрезанных штанах с небрежной зеленой заплатой прямо на всю задницу, а поверх штанов урод вкривь
А, ну, быстро спрячь вериги, долбоеб, - наехала на него Пухлорожая.
Только Нарада наклонился к своим ходулям, чтобы спрятать утяжелители, как тут же получил охуенный подзатыльник, от которого воткнулся рылом в землю.
Не дай Бог, еще раз увидим тебя в таком виде, козел, - зашугали его самки.
Нарада поднялся на ноги, вытирая землю с обиженного ебальника:
«Вот суки, че они себе позволяют, дуры», - стал он гнать волны, бесясь во внутреннем диалоге, бросив на самок озлобленный взгляд, но боясь сказать что-либо в лицо.
Че уставился, урод?
– заметила недовольную пачку Решето, - а где твоя благодарность за то, что тебя учат?
– и ебнула его ногой под зад.
Спасибо, - дерзко огрызнулся дурак.
Не хуй тут в залупу лезть, так-то ты лучше запомнишь, как нужно все нормально делать, - пояснила Пухлорожая, - если бы ты был умным, то наоборот, сейчас проявился бы очень гибко, похвалил бы, например, нас, примазался, чтобы мы приняли у тебя экзамен, а потом бы мы похвалили тебя перед Гуру Рулоном, то есть, ты бы добился расположения людей, которые реально что-то могут дать тебе. А ты как действуешь? Прямолинейно, очень глупо, сразу же настраивая людей против себя. Сейчас ты в нас вызвал недовольство, мы расскажем о твоей реакции другим, и, представляешь, какое у людей мнение сложится о тебе.
Да, действительно, я опять уснул в своей механичности, совсем неосознан, дурак, - признался Нарада, - спасибо, что все объясняете, учите меня, без ваших толчков я так бы и остался на всю жизнь говном. Когда мне сказали одеть вериги, я стал обижаться, так как с ними тяжело бежать, потом стал сильно жалеть себя, чуть не разревелся, вместо того, чтобы отрешаться от своего тела и благодарить Бога, благодарить Рулона за то, что не дают мне оставаться дураком, а постоянно будят через разные ситуации, заставляют задуматься над жизнью, дают понять, что я не есть эти негативные мысли, состояния, все это - ложная личность, а я должен растождествляться с ней, ощущать своего свидетеля.
Так-то уже лучше, - одобрительно сказала Пухлорожая, радуясь, что Нарада хоть что-то начинает осознавать.
Ну, все, давай, сдавай экзамен, - сказала Решето Нараде, когда они выбежали на песчаный берег моря.
А что я должен сдавать? – спросил он.
Давай, рассказывай про себя какую-нибудь самую гадкую историю.
Нарада напряг свои тупые мозги, пытаясь вспомнить какую-нибудь историю. И, выбрав наименее безболезненную для своей ложной личности, начал бубнить:
Ну, однажды в первом классе я пернул при всех и весь класс надо мной ржал, а мне было очень стыдно. Вот!
Это что, весь рассказ? – спросила Решето, на бегу подбирая с берега красивые ракушки.
Ну-у-у-у, да, - замялся придурок.
Ни хуя, не отмажешься. Это тебе слишком легко было рассказать, - заметила Пухлорожая, - давай рассказывай что-нибудь очень гадкое, что ты никогда никому не рассказывал.
Нарада, тяжело вздохнув, стал снова в своей памяти перебирать разные жизненные ситуации, которые происходили с ним.
«Помню, как меня все пиздили в школе, чморили, издевались, - вспомнил он про себя, - но нет, это я не буду рассказывать, а то вообще меня залажают, че я, дурак что ли так позориться перед всеми», - и снова стал вытаскивать из архива памяти более безобидные ситуации.