Путь дурака

Сикориский Сотилиан

Хорошо, эту команду вы тоже более или менее освоили. А теперь, Нарада, давай, покажи, как ты отдаешь честь, - сказал Гну.

Честь имею! – браво заорал Нарада, приставив указательный палец правой руки к виску. Затем он высунул расслабленный язык так, словно хотел положить его на плечо и как сумасшедший затряс мордой.

И все рулониты принялись повторять веселую команду, входя в раж.

В Атаку-у-у-у-у-у! – неожиданно во всю глотку заорал Гну.

Услышав до боли знакомую команду (так как ее он тоже выполнял круглыми сутками), Нарада схватил в обе руки рядом стоявший шест, неимоверно искривил свой ебальник и на полусогнутых поплелся вперед напролом, расталкивая попадавшихся

по пути рулонитов. Ученики, не ожидав такого неожиданно резкого проявления Нарады, насколько успевали среагировать, отбегали в сторону, освобождая дорогу ошалевшему «командиру». Дурак настолько целостно вошел в роль атакующего, что покраснел от усердия и так разбежался, что не увидел неожиданно приблизившуюся стену и со всей дури врезался сначала шестом в нее , а затем напоролся животом на шест, - было впечатление, что если бы вместо стены оказалось окно, то он бы так и ебнулся с высоты охуенного небоскреба. Продолжая игру, рулониты, как примерные дурбатовцы тоже радостно кинулись исполнять эту команду. Схватив вместо копий, что под руку попало: гантели, массажеры, эспандеры, скакалки и т.п., искривив, кто во что был горазд, свои хари, понеслись в противоположную сторону от Нарады.

Стоп! – внезапно заорал Гну.

И отряд дурбатовцев остановился. Мудя, раскрыв пасть, замер на одной ноге с гантелей в правой руке, которая притягивала его к полу, но чтобы не ебнуться раньше времени, он напрягся изо всех сил, покраснев от напряжения и, не выдержав, громко пернул. Остальные рулониты, замершие в подобных причудливых позах, не удержались и громко заржали, не дождавшись команды «отбой».

Эх, вы, свиньи, даже команду «стоп» не можете выполнить целостно, не способны сконцентрироваться, уроды, - отчитал распиздяев Гну, - посмотрите, хоть один бы из вас целостно ушел в самонаблюдение и не среагировал бы на пердеж Муди. Посмотрите, вы не владеете своим вниманием, так вас может отвлечь что угодно от духовного пути, вы же стадо, когда же вы будете становиться людьми!!!
– разбесился Гну, увидев такое свинство.

Рулониты тут же заткнулись и на мгновение задумались о своем ничтожестве.

– Дезориентация противника! – вдруг опять закричал Гну, выводя рулонитов из состояния ступора. Растерявшись от незнакомой команды, дурбатовцы с вытянутыми пачками стали переглядываться, не зная, как выполняется эта команда.

– Ха-ха-ха, - зауссыкался Гнилой Харчок, тыкая пальцем в Нараду, который, судя по всему, выполнял названную команду. Рулониты оглянулись и тоже присоединились к веселью.

Услышав команду, Нарада с бешеной скоростью, так, как будто находился под напряжением 220 Вт, задрыгал руками, ногами, головой, и, расслабив все мышцы лица, с дебильным ебальником стал издавать нечленораздельные звуки:

– Бе-е-е-е-, бе-бе-бе-е-е-е!

Дурбатовцам эта команда понравилась не меньше, и они радостно стали повторять за командиром. Кто-то постоянно падал на пол, кто-то врезался в стены, кто-то изощрялся в произносимых звуках.

А теперь быстро все на разминку, - неожиданно закричала Элен, ворвавшись в тренажерный зал. Рулониты быстро переключились на разминку, начав приседания.

На разминке необходимо было не только прилагать физические усилия, но так же эмоциональные – нужно было в яростном состоянии гонять друг друга. Таким образом, каждый, кто делал замечание, будил того, кому он делал замечание, не давая уснуть в глупых образах. Причем, в этой практике важно было не то, насколько справедливо тебе делается замечание, а то, как ты реагируешь, принимаешь и пытаешься исправиться или начинаешь беситься и обижаться.

Че за хуйня, Нарада, а ну ниже приседай, - стала первая гонять чу-Чандра, увидев, что Нарада еле-еле

сгибает свои ходули, думая, что его никто не видит.

Есть, будет сделано!
– как автомат отчеканил придурок, продолжая точно так же приседать.

Так исправляйся, хуесос, - заорала снова на него чу-Чандра.

Ну, я приседаю, как могу, - заныл придурок.

Че, охуел, ты еще оправдываешься, урод, быстро ниже садиться, - не выдержала на этот раз чу-Чандра и, подойдя к Чахлому поближе, со всей силы хуйнула его по хребтине. От такого удара урод непроизвольно присел. Но, присев, теперь он не мог подняться, оставаясь сидеть на корточках, так как чу-Чандра положила на его спину блин от гантели килограммов на пятнадцать.

«Вот обезьяна, - бесился Нарада, - если бы не было сейчас никого, прибил бы тебя этим блином прямо здесь, сука», - и дебил стал ярко воображать, как он мстит всем своим обидчикам: кого-то душит, кого-то пиздит дубиной, кого-то обсирает, испытывая наслаждение от самоутверждения. И такими своими бесконечно глупыми и мерзкими проявлениями Нарада все больше и больше настраивал людей против себя.

Давай, давай, поднимайся, придурок дохлый, может, выйдет из тебя дурная энергия, и ты, наконец, перестанешь волны гнать.

Ой, снимите скорее с меня эту штуковину, она меня придавит, - заскулил выродок, трясясь от перенапряжения каленками.

Давай, давай, - раньше думать надо было, когда от разминок отлынивал, - сказал Гурун, качая в обеих руках по 25 килограмм и обливаясь уже десятым потом.

Нарада, сделав еще несколько безрезультатных попыток подняться, не выдержал и, отпустив из своих рук пятнадцатикилограммовый блин, быстро отскочил в сторону.

Вот блядь, скотина, охуел совсем, чуть ноги все не отдавил, - завопили рулониты, вовремя отбежав, увидев падающий железный блин.

Быстро отжиматься, - заорала на Нараду взбешенная Вонь.

Встав на свои дрожащие кулаки, урод стал делать подобие отжиманий, болтая головой.

А ну, ниже, совсем разленился, - не успокаивалась чу-Чандра, качая пресс на тренажере.

Есть, будет сделано, - с красной мордой выдавил Нарада, а про себя подумал: «у, с-сука, выловлю сегодня и выебу во все дыры, корова жирная».

Слушай, Нарада, и не надоело тебе целыми днями беситься, обижаться вместо того, чтобы просто радоваться и вселиться со всеми? – искренне удивился Сантоша.
– Не легче ли изменить состояние, тогда бы все от тебя отстали, чем вот так продолжать культивировать хуевые мысли и навлекать на себя недовольство всех окружающих.

Но Нарада и слышать даже не хотел, что ему говорят.

Ему просто не хватает вот этого, - радостно сказал Гурун, снова водрузив на спину долбоеба железный блин от гантели. Тонкие руки Нарады затряслись от напряжения, и, кое-как удерживаясь, он все-таки устоял, но теперь не то, чтобы полностью отжаться, но даже на миллиметр не мог согнуть руки в локтях.

А-а-а, я больше не могу, снимите с меня гантели, - разнылся говноед, не в силах уже удерживать такой груз, но и выбора у него особого не было, так как стоило ему ослабить руки, как тут же бы он ебнулся харей об пол, прижатый сверху железным блином, так бы и остался валяться.

Давай, злись на себя, маменькин сынок, - с презрением сказала Хитрощелая, - ты мужик или не мужик.

Я-я-я-я больше не могу, - разревелся как последнее чмо Нарада, пуская слезу.

Фу, блядь, чмошник, Нарада, урод жизни, - стали лажать его рулониты, - на других-то круглыми сутками бесишься, а вот на себя разбеситься, слабо, да?

Быстро на тренажеры, - сказал Гурун, сняв с Нарады блин и пнув его как следует под костлявый зад.

Уа-а-а-а, - ревел Нарада, вытирая сопли, - вы меня все ненавидите.