Путь дурака
Шрифт:
– Говорите вслух.
– А еще она трахалась с Мудей, - передавала цепочка.
Из-под моих ног поплыла земля, кровь бросилась в лицо и бешено застучала в висках, теперь Учитель меня вызовет, вертелась одна мысль. Сати повернулась ко мне и с ехидной улыбочкой и писклявым голосом прохихикала:
Ах ты, маленькая шлюшка, - потом разговор кончился и все собрались на кухне.
Воцарилось молчание. Все ждали, что скажет Великий Мудрец. Я, не выдержав, разревелась.
Не реветь, а злиться надо, - жестко сказал Учитель, чтобы вывести меня из-под власти мамки, которая внушала мне, что если над тобой смеются, ругают тебя -
А ну, сейчас же злись, становись напротив Ананды и забивай ее.
Это была практика, которая должна была помочь нам избавиться от всей сентиментальной ереси, от желания найти себе подружку. Если бы я начала ее делать так, как говорит Мудрый, то я почти сразу же перестала бы чмориться и вошла в сильное состояние. Но я почти ничего не соображала, только размазывала сопли и краску по физиономии. Прима и Сара бросились на меня и с силой за плечи поставили перед Анандой.
– А ну, давай злись, раньше надо было думать, кому жопу подставлять. Дура, шлюха, - орали они. Ананда, ощущая мою подавленность, тоже стала наседать.
Скотина, сливная яма, тварь, проститутка, - ее ругательства сыпались как говно из ведра. Каждое слово – напоминание о моем позоре - жгло как кинжал. Я не могла разозлиться, хотелось умереть от всего этого.
Тем временем Рулон с Селеной, Сарой и Примой ушли гулять, а Сати осталась присматривать за мной. По заданию, я должна была злиться на Ананду, материться, но я так заиндульгировала, что могла только плакать, вся рожа опухла от слез. Через несколько часов, когда Рулон вернулся, Сати доложила, что я индульгирую.
Тогда пусть дерутся на хрен, - сказал Рулон, видя мое свинское состояние.
Мы начали с Анандой неумело тузить друг друга. Постепенно в драке я разозлилась и пыталась ткнуть сильнее. К счастью Ананда плохо переносила боль, а кожа у нее была очень ранимая – ткни пальцем, и синяк. Мне же было все пофиг. Вот я и пыталась ткнуть побольше. Затем в течение двух недель, мы устраивали петушиные бои перед столом Рулона. Дрались на кулаках, на газетах, свернутых в рулон. Постепенно во мне зажглась жажда победы, и я не думала о том, куда бы сбежать. Честолюбие не позволяло съебаться раньше Ананды. Стать настоящими тиранами друг другу мы не смогли, чтоб помогать друг другу просветлевать. Общее опущенное положение приводило к взаимному хуевому состраданию, или лесбиянству (эмоциональному), но выбор должен был быть сделан. Здесь должен был остаться только один из нас, и вот ситуация свершилась.
Учитель разрешил пойти искупаться, - радостно сообщила Сара.
Все идут по парам по очереди. Мы с Примой первыми. Я хотела пойти с Анандой для того, чтобы так сказать поговорить, и проще снова сообща поиндульгировать и покопаться в своем говне. Рулон запретил пускать нас вместе, но сегодня почему-то это упустили, и мы пошли вдвоем. Естественно, как всегда, мы распизделись о своем, расслабились и вот так, болтая, вернулись домой. Как только мы вошли в прихожую, как дверь в комнату растворилась, и под злой голос Рулона: «А ну-ка, дайте им», - оттуда выскочили разъяренные Сара и Прима. Сара набросилась на меня:
– А ну-ка подставляй спину, сволочь, - и стала проставлять мне гычу. А Прима молотила Ананду. Та то ли от страха, то ли от боли заверещала. Тут же Селена появилась в дверях:
– Почему люди кричат? – сурово спросила она.
– Прима Ананду гычила, - тут же заклала Сара.
Тут
– Ты что, амбициозно проявляешься? – сквозь зубы бросил он Приме и заехал ей ботинком по ноге, та сразу скрючилась и стала ныть.
– А ну встать, не ныть, - жестко сказал Учитель, - что, меня хотели обмануть, - сказал он, посмотрев на меня и Ананду.
– Думали, что я не увижу, что вместо того, чтобы выполнять задание и соревноваться, вы съебываетесь. Не-е-ет, Бог все видит.
Да сколько может это продолжаться, - зло выкрикнула Селена.
– Вы что, разозлиться не можете, свиньи?
Да, уже давно бы сделали все, как нужно, нет, уже целый месяц говно разводят, - орала Сара. Я почувствовала, что если я сейчас не сделаю усилия, то все будет кончено. От этой мысли злоба поднялась в теле, и я яростно набросилась на Ананду, тузя ее кулаками почем попадя.
Сколько можно, сука, на, тебе!
– злобно сквозь зубы приговаривала я. Ананда почти не сопротивлялась, подавленная волной ярости и потом закрыла руками голову и заорала:
Все, хватит, ухожу, хочу в рулон-класс.
Меня оттащили. Все внезапно успокоились и уставились на Ананду.
– Все, ухожу, - всхлипывая, как автомат, повторяла она.
На следующее утро она ушла, моя жизнь стала почти спокойной, и вот, в этом-то покое и пряталась хуйня, появились мысли о поебени. Я вспомнила Мудона. Мне захотелось бежать куда-нибудь, но чтоб там был он, или другой мужик, который воплотил бы мои мечты о принце. Сначала я гнала эту мысль, но потом она наседала все сильнее и сильней. В конце концов, я сдалась и решила уехать домой. Прямо сказать это Рулону я не решалась.
Просто я не смогла бы посмотреть в эти мудрые глаза и сказать о предательстве. Я решила уйти тайком. К моему решению о побеге прибавилось еще и то, что я думала, что я беременна, когда узнали, что Гануфрий меня трахнул. Рулон изрек:
– Ну, кого теперь учить будем - маленького Мудю или Слона? чу-Чандра забеременела слоном.
Я втемяшила себе мысль, что вдруг решила дома, если что сделать аборт. Итак, в один «прекрасный», блядь, день, дождавшись, когда Рулон уйдет на прогулку, а Сати пойдет на второй этаж убираться, я схватила заранее собранную сумку и помчалась на вокзал. Там я проспала всю ночь рядом с бомжами, а затем через перипетии я поехала домой. Перед самым отъездом я встретила Синильгу. Она только что вернулась из поездки с Нарадой и цвела как роза. Она, конечно, была удивлена моему решению, но препятствовать не стала, искренне пожелав моего скорейшего возвращения.
– Ты, если увидишь Мудона, передай ему, что я дома и адрес ему дай мой, пусть письмо напишет, если что.
– Ладно, скажу.
– Интересно, как он к этому отнесется. Наверное, презирает меня за Гануфрия.
Пять дней я тряслась в поезде. На перроне меня встречала вся семейка.
– А тебе телеграмма от какого-то Муди, он вызывает тебя на переговоры. Я встрепенулась. Образ принца плыл в моей голове и в зобу дыхание сперло оттого, что о тебе помнят. Я с нетерпением ждала назначенного часа, воображая о любви к Мудону. Если честно, я большего чувства не испытывала. Просто была больная мысль, что ну должна же я кого-то любить. Должно же в моей жизни быть это большое чувство. Я стала специально культивировать образы, связанные с поебенью, и в конце концов завнушала себя.