Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
— Я сказал, пошли тогда за молодым Разициком, ныне семьдесят третьим наследником пустого места. Скоро в его судьбе произойдут большие перемены.
Глава 9
Охотники
Спускаясь все ниже, Морр и Пестрый прошли сквозь слой тумана, и тот превратился в низкие облака, висящие над их головами. В долине пред ними возвышался храм Архры, ступень за ступенью поднимающийся в небеса, где золотая дымка скрывала из виду его конические шпили. На его стенах в великом множестве громоздились колонны и арки из обсидиана, увитые ползучей
Земля вокруг храма поблескивала, затопленная мелкими водами. В смутной дали виднелись очертания высоких мангровых деревьев, с которых свисали, словно бороды, длинные космы моха и лишайника. Неумолчно гудели насекомые, высоко в небе кружилось несколько крылатых силуэтов, но помимо этого вблизи храма не было никаких иных признаков жизни. Все вокруг пронизывало ощущение настороженности, как будто на новоприбывших пристально смотрели глаза, таящиеся в глубоких, скрытых тенями закоулках святилища.
— Здесь я переродился, — торжественно и почтительно провозгласил Морр. — Именно в этом месте дитя, сбежавшее из темницы своей родины, познало истинный путь судьбы и чести.
Пестрый бросил на инкуба откровенно удивленный взгляд, но ничего не сказал. Слова Морра явно предназначались не для него, и ответ на них мог только загнать его глубже в панцирь. То, что это живое оружие хотя бы на миг обрело собственный голос, само по себе было примечательно. Морр приподнял клинок и начал ступать по замшелым камням, пробираясь к гати, ведущей через болото. Путь этот был весьма ненадежен, но Морр даже не бросил ни единого взгляда под ноги. Его взор оставался прикован к далеким шпилям святилища. Пестрый прыгал следом, и его сердце полнилось дурными предчувствиями.
— Морр… Тебе не кажется странным, что это место как будто никак не затронуто Разобщением?
Вопрос, похоже, озадачил Морра.
— Почему оно должно быть затронуто? Здесь нет прямой связи с Комморрой.
— Так, но последствия Разобщения распространяются по всем иным частям Паутины. Я ожидал увидеть… почувствовать хоть какое-то свидетельство его воздействия и здесь.
— Храмы Архры многочисленны, но говорят, что именно в этом месте он отрекся от своей смертности, и что это святилище было создано из его плоти и костей. Несомненно, его дух здесь силен, и, возможно, силен настолько, чтобы защитить храм.
— Возможно, что это… Я… что ж, я уверен, что ты прав.
Морр замер на месте и резко, угрожающе развернулся к Пестрому.
— Ты говоришь так, будто боишься какой-то скрытой порчи. Тому, кто пришел сюда незапятнанным слабостью, нечего страшиться в этом месте.
— Слабость в данном случае включает в себя концепции наподобие сочувствия, альтруизма и милосердия, если я правильно себе представляю, — несколько язвительно ответил Пестрый. Морр только фыркнул в ответ, отвернулся и продолжил свой путь.
Но вскоре он снова остановился. На гати впереди теперь возвышалась
— Приветствую, брат. Я ищу вход в храм. Ты вышел, чтобы встретить нас?
Фигура хранила молчание, не двигалась и ничем не выдавала в себе живое существо. С таким же успехом это могла быть статуя, вырезанная из черно-зеленого камня.
— Если ты не желаешь говорить, тогда отойди в сторону и дай нам пройти, иначе нам придется сразиться, и ты, возможно, об этом пожалеешь.
В ответ фигура подхватила свой клинок и подняла его в защитной позиции. Морр автоматически повторил движение, воздев собственный клэйв, сжатый обеими руками, и шагнул вперед.
— Ты уверен, что в старых пенатах тебя ждут с распростертыми объятьями, а, Морр? — поинтересовался Пестрый из-за его спины. — Этот парень, похоже, явно так не думает.
В руках арлекина словно по волшебству появились короткий изогнутый клинок и длинный изящный пистолет.
— Не вмешивайся, маленький клоун, — предупредил Морр, продолжая наступать на безмолвного стража.
Битва между двумя инкубами — поистине грозное зрелище. Оба противника облачены в доспехи, которые могут уберечь от любых ударов, кроме самых сильных, однако вооружены мечами, способными прорвать ту же броню, словно бумагу. Против опытных, но не столь тяжело бронированных врагов инкуб должен биться осторожно, постоянно двигаясь, делая ложные выпады и уворачиваясь, чтобы сохранять баланс клэйва, сравнительно медленного и тяжелого клинка, и быть постоянно готовым нанести смертельный удар. Сражаясь с ордой неумелых врагов, инкуб может сконцентрироваться на том, чтобы поддерживать постоянный ритм, держа противника в страхе и одолевая его за счет силы, прежде чем тот сможет воспользоваться преимуществом в численности. В обоих случаях инкуб также полагается на свои кулаки, колени и стопы, удары которыми выводят врагов из строя, однако в бою против собственного сородича подобные приемы могут лишь в считанные мгновения превратить его в кучу нарубленного мяса.
В состязании между двумя инкубами важнее становится скорость, сила и выносливость. Они обмениваются ударами и контратаками быстрее, чем может уследить глаз, и каждый их замах с идеальной точностью нацелен в одно из уязвимых мест — чаще всего это запястье, голова или шея. В каждое парирование инкуб должен вложить именно столько энергии, чтобы отразить обрушившийся на него клэйв, но при этом не выйти за определенную грань, не открыть себя для неизбежного обратного удара. Важнее всего постоянно удерживать клинок в движении, переплетая друг с другом выпады и парирование, ибо тот боец, который первым замедлится или собьется, может сразу же лишиться головы.
Морр и его противник сражались практически на равных, и их клэйвы описывали сверкающие дуги в воздухе, слетаясь вместе, сталкиваясь и вихрем уходя в сторону, чтобы атаковать снова. Благодаря преимуществу в росте Морр обрушивал на врага множество ударов, которые падали сверху вниз, словно молнии, вынуждая того уклоняться. В конце концов другой инкуб отступил на шаг, чтобы спастись от этой бури, удвоил натиск и совершил серию стремительных выпадов слева и справа, пытаясь выпотрошить врага.