Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата
Шрифт:
— Нынче немного, — наконец понял, что от него хотят, адмирал, — два человека часовых — остальные в городе. Кого нам бояться в Черном море?
— Ну, пальни под ватерлинию, — милостиво разрешил отец, — авось оба бедолаги окажутся целыми...
Костя молча зашел за деревянный пирс и выстрелил из подствольника своего АКС.
Граната не торпеда, под ватерлинию она уйти не смогла. Да и Костя, по правде говоря, не целился под ватерлинию. Граната попала в ахтерштевень, разворотила его с добрым куском всего левого борта. Тут же, как это обычно
Короче, дернуло здорово! У одного из чиновников ударная волна так здорово прочистила серные пробки в ушах, что, будучи почти глухим уже года три, он внезапно услыхал все: и вопли попавших под горящие обломки, и шипение горящих кусков корабля, падающих в воду, и проклятия Муртазы-паши, решившего, что корабль взорвался из-за раздолбайства вахтенных.
— А ты, дядя, утверждал, будто ваше чудо о пяти мачтах столь велико, — подмигнул Гассану полковник.
— Но что могло случиться? — спросил побелевший Муртаза. Ему предстояло очень неприятное объяснение в Диване.
Отчетливо представился осиновый полутораметровый кол, заостренный вверху.
— Каменные ядра сдетонировали, — насмешливо посмотрел на Гассана Константин, а отец добавил:
— Пошли кушать, пока то же самое не сделали кирпичи в крепости. От массы критической.
Поскольку во взгляде Гассана читалось что угодно, только не осмысленное понимание происходящего, Костя взял его под руку и, морщась от сладкого бабьего запаха, принялся объяснять:
— Пошли, твое высокоблагородие, на кораблик наш. А по дороге я расскажу о критической массе и об ужасах Хиросимы, — нехотя адмирал поплелся вслед за наглым гаером к «Мурене», с которой уже один из Ревенантов сбросил небольшие сходни.
Настя, обольстительно улыбаясь Муртазе, проделала то же самое. Когда оба главных чиновника повернулись спинами к остальной толпе, телохранители их — свирепого вида янычары сделали несколько шагов вслед, Волков отрицательно помотал головой. Сняв с плеча автомат аналогичный Костиному, он прицелился и выпустил гранату по второму барку. Выстрел оказался не столь удачен — сказалось отсутствие практики, но ему удалось разнести в щепки спардек и вызвать на судне пожар.
При звуках выстрела Муртаза с Гассаном обернулись и, увидев такую катавасию, остановились. Муртаза рванулся было назад, но Татьяна с Настей его удержали.
— Ничего не поделаешь, дорогой, — мило улыбнулась ему Татьяна, — сегодня неудачный день.
И крепкие бабы поволокли почти не упиравшегося пашу к сходням. Туда уже Костя тычками запинал Гассана. Их догнал Андрей Константинович и молодецки взбежал на борт.
— Ходу, Лейф, — крикнул он, — пока эти широкожопые не опомнились.
— Командир, — томно произнесла Татьяна де Лавинье, — выбирайте выражения. С вами дамы, причем обе графини.
Волков изобразил на лице глубокое
— Прошу прощения, графини, но эти мерзавцы на берегу, если я не ошибаюсь, заряжают мушкеты.
Татьяна немного подкорректировала:
— Андрей Константинович, в Турции сие уродство называлось «тромбон». Пока они их зарядят, то мы успеем дойти до «Ориона». Они, между прочим, используют каменные пули.
— Почему? — удивился Волков. Он ведь не заканчивал военного училища, по причине не имения такового в начале экспансии на Унтерзонне. Но, пользуясь случаем, почерпывал сведения из любых источников.
— Дикари-с! — рассмеялась графиня.
На «Орионе» Муртаза-паша вспомнил, что он представитель великой державы, и потребовал объяснений. Граф Волков с присущими ему, да и всем военным шутками и прибаутками образно показал двум туркам, где он видит величие их державы.
Гассан-паша, напротив, держался очень скромно и все время печально посматривал в ту сторону, где двум его баркам пришел большой каюк. «Великий Измир» уже ушел на сублитораль, а «Медина» все еще коптила этаким плавучим костерком.
— Господин командор, — обратился он к Волкову, — какая нужда была взрывать мои корабли?
— Не нужда, — серьезно ответил Андрей Константинович, — политика. Нам необходимо было показать свою силу, причем так — внезапно, зло, вероломно. Чтобы вы поверили в нашу мощь и в дальнейшем не наделали ошибок, приведших к более неотвратимым последствиям.
Оба собеседника вели разговор на английском языке, ибо знание Гассаном-пашой русского не превышало объема пятилетнего ребенка того времени.
— Открою вам секрет, адмирал. Вы должны не в позднее чем трехдневный срок освободить Керчь. Меня не волнует, каким образом вы собираетесь это сделать. Можете отплывать на всех имеющихся плавсредствах, можете тащиться на Бабу пешком, можете закупить у татар лошадок. А про Керчь забудьте. Это русская территория.
Гассан-паша отбросил восточную елейность и напрямую спросил:
— С чего вы взяли?
Андрей Константинович рассмеялся:
— Хотите карту покажу? Эй, цирлих-манирлих, кто-нибудь, земной аглицкий атлас, мы тут с кумом Тыквой спорим за географию! Английский атлас вас устроит, надеюсь, чтоб не сказали, что я сам нарисовал.
Прибежал вестовой, принес атлас. Раскрыв его на соответствующей странице, Волков показал опешившему адмиралу всю несостоятельность его претензий на Крымский полуостров.
Все происходящее казалось двум туркам кошмарной придурью — остаточными явлениями курения гашиша. И этот корабль, и люди на нем, и атлас Лондонского картографического общества одна тысяча семьдесят девятого года выпуска (на год выпуска никто не обратил внимания, на другие странички ходу не было), и нелепая гибель двух кораблей. Муртаза-паша чувствовал, что медленно сходит с ума. Он то и дело хватал себя за жиденькую бороденку, до боли дергая ее, пытался незаметно ущипнуть себя за ногу, но все было тщетно.