Путь к Истоку
Шрифт:
– Я так сильно скучала по тебе, - тихо выдохнула она ей на ухо.
Лот поманил застывшего мужчину, который со смешанными чувствами следил за ними, отступая назад и призывая его следовать за собой. После секундного колебания Рамир склонил голову в легком поклоне и неохотно повернулся к ним спиной, быстро направляясь прочь по широкому коридору. Яснина провожала его задумчивым взглядом поверх плеча Велиславы, которая все еще радостно прижималась к ней, уткнувшись носом ей в шею.
– Наверное, нам не стоит и дальше стоять здесь, привлекая к себе ненужное внимание.
Вместо ответа девушка выпрямилась, весело смеясь.
– Тебя до сих пор тревожит то, что кто-то может стать невольным свидетелем твоей секундной слабости?
– В этом дворце, как мне кажется, уже не осталось ни единой живой души, которая не была бы в этом осведомлена. Не проходит и минуты моего пребывания здесь без того, чтобы не случилось
В ее голосе звучала неприкрытая ирония, но это скорее была насмешка над собой, нежели над выдвинутым только что предположением девушки. Столько лет ей удавалось удерживать хрупкое равновесие между двумя живущими в ней сущностями: человека и фейхара, найдя хрупкий баланс между ними, позволяющий ей оставаться сильной и могущественной колдуньей. Конечно, ей пришлось многим пожертвовать, вычеркнуть из своей жизни то, что для других людей и магов являлось естественным и необходимым. Она и сама не заметила, как этих жертв в ее долгой жизни становится все больше. Они медленно, минуту за минутой, час за часом, день за днем, неделя за неделей крали у нее самое ценное и дорогое, оставляя от нее настоящей только физическую оболочку, не тронутую ни силой, ни временем. Да, ее внешность нисколько не изменилась за эти трудные, полные борьбы, годы, но что осталось от нее внутри? Что стало с ее душой? Яснина с трудом могла вспомнить себя хотя бы пять лет назад. Она забыла, какой была раньше, ведь ее истинная суть медленно уходила в небытие, скованная, зажатая в стальные тиски жестких рамок. Если долгое время не пользоваться какой-либо важной частью тела, она атрофируется, теряет свою силу и выносливость, становясь бесполезной, а потом и вовсе отмирает, если не пытаться ее излечить.
Тоже случилось и с ее душой: как часто колдунья позволяла себе заглядывать в свое собственное сознание и следовать его зову? Разве она разрешила хотя бы раз одержать верх зову своего сердца? Она сама заковала все чувства и инстинкты, живущие в ее душе, в нерушимые оковы, чтобы не позволить ни одной из сущностей одержать победу, ведь она не знала, сможет ли жить после того, как избавится от одной из них. Постоянная ложь и притворство сделали свое дело. Она надеялась, что смогла остановиться и сделать правильный выбор. Как справедливо заметила проницательная Сиара, которой было открыто намного больше, чем обычным магам, она все эти годы не жила, а лишь создавала иллюзию жизни. Ее быстротечные и короткие отношения с Рогдом были ничем иным, как отчаянной попыткой уцепиться за подаренный судьбой шанс, который мог помочь ей вновь почувствовать вкус полноценной жизни. Но и они не оправдали возложенных на них надежд, оставляя ее холодной, словно лед.
А в этом дворце все жили яркой и насыщенной жизнью, полной настоящих и сильных чувств. Здесь каждый камень дышал тем, к чему она так стремилась. Она была слишком честна с собой, чтобы не признать то, что Даншер притягивал ее со страшной и искушающей силой, противостоять которой она не могла, да и не хотела.
– Прости, - на глазах Велиславы выступили слезы искреннего раскаяния. Видимо, ее длительное молчание она истолковала не верно, решив, что колдунья злится на нее из-за того, что вынуждена сейчас находиться здесь, - это я во всем виновата.
– Ты виновата только в том, что так и не избавилась от своей привычки всегда опрометчиво поступать, не задумываясь о последствиях. Но желание прикрепить тебе вместо ушей сигнальные маячки все еще никуда не делось...
– Мы с княжной поспорили по этому поводу: она считала, что ты превратишь меня в какого-нибудь мелкого зверька и запрешь в клетку, чтобы я всегда была у тебя на виду.
– А ты?
– До последнего наивно верила, что отделаюсь легким испугом.
– Не выйдет, - честно предупредила грустно улыбающуюся девушку Яснина.
– Знаешь, я осознала все свои ошибки, но цена этого понимания оказалась непомерно высокой для меня, - плечи Велиславы поникли, а сама она как-то сжалась. Казалось, что высокая и тонкая, гибкая, как тростник девушка даже стала меньше ростом. Ее задорно поблескивающие карие глаза с золотистыми искорками поблекли, радость и веселье полностью исчезли из бархатистых теплых глубин, уступая место изматывающей печали, тоске и хронической усталости, которую она умело скрывала до этого. Красивая, яркая и жизнерадостная Велислава на ее глазах превращалась в изможденную, настрадавшуюся на долгие годы вперед и так и не смирившуюся с произошедшей в ней переменой женщину, даже выглядевшую сейчас на много лет старше...
Колдунья мягко подтолкнула сникшую, не сопротивляющуюся девушку вперед, заставив переступить порог комнаты и войти внутрь. Велислава покорно подчинилась, но сразу остановилась, едва она сняла руки с ее плеч,
– Едва я пришла в себя, как сразу почувствовала это странное и болезненное чувство. У меня ничего не болело, хотя я прекрасно помнила, какую сильную, практически невыносимую боль ощущала накануне. Каждый сустав моего тела словно выкручивался против своей оси, казалось, что даже кости не выдерживают напряжения и ломаются. Даже воздух обжигал, словно раскаленная лава, касаясь измученной кожи... Мне впервые было так страшно... Последнее, что я запомнила - это странный гул, раздающийся в той проклятой пещере, словно потолок готов был вот-вот рухнуть на голову мне и моим мучителям. Я молилась, чтобы так и случилось... Потом темноту расколола яркая вспышка от какого-то проклятия, ослепившая меня, и пришла боль, терзающая, пытающая, неестественная. Я решила, что умерла... А утром проснулась...
Тьма кружила ее в гигантском круговороте, то глубоко затягивая в свою бездонную пропасть, то милостиво, словно играя, выталкивая на поверхность и позволяя почувствовать все то, что в этот момент чувствовало ее тело. А ведь она всего лишь хотела быть полезной Ордену, в идеалы которого свято верила, неукоснительно следуя им. Она мечтала проявить себя, обратить на себя внимание, заставить остальных магов признать, что она достойна занимать определенное место в этой заведенной системе.
Еще в годы ученичества она сбегала в лес или на реку, чтобы без помех часами предаваться сладким и упоительным мечтам о том, как она закончит обучение, подтвердит свой статус колдуньи и начнет быстрый путь восхождения. Она была совсем юной и наивной, раз считала, что это будет так просто, как в ее детских мечтах. Годы обучения не превратились для нее в пытку или тяжелое испытание, как для многих других. В столице все маги всегда на виду, их ученики постоянно общаются друг с другом, чтобы хотя бы как-то поддерживать свои силы, не позволить себе угаснуть и зачахнуть от глубокой тоски по дому и родным. Не часто наставники баловали детей, поступивших на обучение, такими щедрыми подарками, как разрешением навестить семью, а иногда этого не случалось никогда за все время, что дети познавали магические премудрости. Ей повезло, верно, но не потому, что ее наставник отличался сердечной добротой, вовсе нет. Скорее наоборот, ему было глубоко наплевать на вверенных ему детей. С ними занимались его слуги, которые зачастую приходились ему бывшими учениками, прошедшими своеобразную школу, которая была совершенно не востребована в столице, где могли прекрасно устроиться в жизни только сильнейшие маги. Когда Велислава была ребенком, это не тревожило ее, ведь ей позволяли делать все, что ей приходило в голову. Никто не сдерживал ее, не ущемлял свободу. Всем было глубоко все равно, чем занимается ребенок, что позволяло ей жить в прекрасных и радужных мечтах.
Впервые она увидела Яснину уже взрослой, незадолго до дня испытаний, которые проводились ежегодно в середине августа, позволяя отделить обучившихся магическим премудростям от тех, кому еще предстояло в дальнейшем продолжать их постигать. Она, вместе с другими учениками наставника, пришла понаблюдать за кипящей на огромном поле работой. Сотни людей и магов были заняты приготовлениями. В воздухе звенели громкие крики, брань, злобные переругивания, звон молотов о наковальни, звуки взрывов от неудавшихся заклинаний. Они восхищенно наблюдали за воздвижением всевозможных хитроумных сооружений, с которыми им еще предстояло потягаться в будущем, когда внимательная Велислава рассмотрела неподалеку невысокую, изящную женщину, облаченную в вызывающе открытое и облегающее ее фигуру платье, которое позволяло всем желающим убедиться в том, что облаченная в него женщина великолепна и роскошна. Она смотрела на нее, замерев от восхищения. В сверкающих медными искорками волосах, собранных в высокую прическу, поблескивали изумруды, оправленные в золото. Камни сверкали на ее изящной, красиво очерченной шее, подчеркнутой высоким воротником-стойкой, на тонких запястьях и пальцах, увенчанных острыми ногтями. Она склонила голову на бок, критически осматривая замысловатую конструкцию, над которой безрезультатно уже несколько часов билась четверка магов. Словно устав от долгого ожидания, женщина раздраженно поморщилась и сделала едва заметное движение рукой. Маги быстро отшатнулись от пришедших в движение по собственному почину деталей, которые всего за пару минут сошлись и приняли нужный вид. Рыжеволосый маг повернулся в ее сторону, смеясь, хотя остальные скривились, словно были недовольны вмешательством колдуньи.