Путь к последнему приюту
Шрифт:
— Это ничего не меняет, — тёмно-карие глаза старца полыхнули откровенно-фанатичным огнём. — Ровным счётом — ни-че-го…. В Указе Его Императорского Величества от семнадцатого июля 1969-го года этот момент оговорён чётко и однозначно: — «От телесных наказаний — за вышеозначенный проступок — освобождаются только члены императорской и великокняжеских семей…». Понимаете, граф? Только они и никто другой…. Ваша жена, конечно, является высокопоставленной фрейлиной сразу двух Дворов великокняжеских, но только это, увы, не является степенью родства. Так что, извольте — незамедлительно выдать провинившихся…. Да не волнуйтесь вы так, сиятельный граф. Слегка выпорем — без особого
— Выпорем…. Не убудет…. Пойдёт…. Чревато…, — начали одобрительно переговариваться между собой народные массы.
— Разрешите, отче, слово молвить? — вмешалась матушка Варвара.
— Разрешаю, сестра благочестивая.
— В Указе, на который вы, Владыко, ссылаетесь, не уточняется, кто конкретно должен осуществлять заслуженное и справедливое наказание. Ваши церковные каты, — слепая монашка уверенно указала рукой на двух здоровяков в угольно-чёрных рясах, перепоясанных широкими красно-алыми кушаками. — Или же, наоборот, каты графские…
Из-за кирпичного забора, огораживавшего фамильную усадьбу графов Петровых, долетели странные приглушённые звуки: непонятный резкий свист, глухие хлопки, болезненные охи-ахи и тоненькие женские вскрики-причитания.
Крестьяне, стоявшие рядом с воротами, заволновались и принялись о чём-то тревожно перешептываться между собой.
— Разве этот незначительный и мелкий момент требует дополнительных пояснений? — рассерженно нахмурился епископ. — Принять заслуженное наказание от рук верных слуг Божьих — вдвойне слаще. И втройне полезней…
— Не скажите, Владыко, — уважительно потупилась матушка Варвара. — Не скажите…. А если обратиться к аналогичным ситуациям, подробно описанным в Ветхом Завете?
Завязался спор — насквозь фундаментально-религиозной направленности. Мелькали различные события, даты, подробности и звучные имена: Мария, Иоанн, Захария, Руфь, Пётр, Павел…
«Это же она, просто-напросто, время тянет», — понял Егор. — «Ну, как в известном кинофильме — «Корона Российской Империи». Мол, в Оружейной палате Московского Кремля собрались иностранные дипломаты и представители прессы, желающие взглянуть на легендарную реликвию, а старенький музейный директор, дожидаясь, когда «неуловимые мстители» вернут знаменитую корону на место, старательно развлекает дотошных зарубежных гостей пространными и бесконечными разговорами на библейские темы…».
Через некоторое время звуки, долетавшие из-за забора, стихли, ворота — с тихим скрипом — распахнулись, и из них медленно выехала машина, за рулём которой находился денщик Фёдор.
«Натуральный грузовой «Форд» из моего прежнего Мира — с открытым кузовом, предназначенный для хозяйственных нужд мелких фермеров и прочих деревенских предпринимателей», — отметил Егор. — «Только марка, естественно, другая. То бишь, «Руссо-Балт», как и следовало ожидать…. Второй автомобиль выезжает. Легковой, на этот раз. Слегка похож на крутой «шестисотый» «Мерседес». Только на капоте наличествует серебристая фигурка бегущего куда-то рогатого оленя. Здешняя «Волга», понятное дело. Александра за рулём. Машины останавливаются…. Что ещё за хрень? В кузове «Руссо-Балта» лежат Лёха, Хан, Ванда и Лана: босые, вся одежда качественно иссечена кнутами, из широких и узких прорех сочится красно-алая кровь. И весь кузов кровью забрызган. Практически неподвижно лежат и постанывают вразнобой. Мать его растак…. Что же это такое, а? Ничего не понимаю…. Алька выбралась из
— Доброго вам здравия, отче, — почтительно поклонившись, поздоровалась Александра. — Вот, везём злокозненных преступников в Тайную Канцелярию. Пусть там разбираются, как им и положено.
— Зачем же так круто, графинюшка? — болезненно поморщился старец. — Зачем так — рьяно? Кровища сплошная. И наказывать-то можно — с толикой милосердия…
— Ну, вот, Владыко. Не угодишь на вас, право слово.
— Эх, грехи наши тяжкие…. Всё, православные, расходимся. По домам все! По домам…
Монахи и крестьяне, огорчённо понурив головы, разбрелись в разные стороны.
— Расстроились, понимаешь, — высокомерно усмехнулась Александра. — Суровые блюстители нравственности, тоже мне, выискались…. Фёдор, вылезай из машины. Живо. При доме останешься. И ты, матушка Варвара, так же. Егорушка, садись за руль грузовичка. Я первой поеду, а ты следуй за мной…
Дорога была отменной, с ровным и гладким асфальтом — без единой выбоины, вмятины и трещины. Впрочем, уже через семь-восемь километров «Волга» уверенно свернула на узкий грунтовый просёлок и, въехав в смешанное мелколесье, остановилась рядом с неприметным бетонным мостиком, переброшенным через бойкий ручеёк.
— Всё, лицедеи цирковые, спектакль закончен, — покинув «Волгу», объявила Александра. — Вылезайте, господа и дамы, из кузова, ступайте к ручью и тщательно смывайте с себя томатную пасту. После этого забирайте из багажника моей машины баулы с одеждой и обувью, ступайте в ближайшие кустики и переодевайтесь. Да и кузов грузовичка потом не забудьте хорошенько помыть — в качестве платы за эффективную отмазку…. Лохмотья? Смело выбрасывайте. Лично мне они ни к чему…
Глава десятая
Но что-то кони мне попались привередливые
«Иссечённые кнутами», прихватив пухлые кожаные баулы с одеждой-обувью и о чём-то смешливо переговариваясь между собой, отправились к ручью.
— Лихо это у тебя, Аль, получилось, — похвалил Егор. — Высший пилотаж и настоящий театральный талант. Вернее, режиссёрский.
— Твоя школа, милый, — скромно улыбнулась Александра. — Сам же учил в своё время, мол: — «Никогда не стоит спорить с упёртой церковной братией. Ну, не переспорить их, речистых. Никогда и сколько не старайся…. Гораздо проще и, главное, эффективней — формально уступить, схитрив при этом немного. Золотое правило скромного Третьего департамента…». Вот, я и схитрила — совсем чуть-чуть…
— А наши…э-э-э, слуги, они не проговорятся? Об этом пафосном спектакле с кетчупом, я имею в виду?
— Что такое — «кетчуп»?
— Томатная паста, — пояснил Егор. — Так её называют в Америке.
— Не стоит разбрасываться — направо и налево — иноземными словами, — недовольно поморщившись, посоветовала жена. — Особенно, при посторонних. Запросто могут настрочить гнусный донос. Потом устанешь оправдываться, «отмываться» и подробные объяснительные записки кропать…. Слуги? Они будут молчаливее рыб озёрных. Знают уже, доходяги, какой я бываю в гневе графском, праведном…