Путь к рассвету

Сальваторе Роберт Энтони

Дзирт сразу сник.

— Пойдем поищем капитана, — сказал он. — Может быть, удастся вернуть Гаркла Гарпелла. Он доставил «Морскую фею» в озеро, пусть и возвращает ее в море.

Кэтти-бри пробурчала что-то себе под нос. Дзирт не разобрал ее слов, однако, зная, что девушка думает о Гаркле, мог легко догадаться, что именно она сказала.

Они обнаружили Дюдермонта, Вэйлана и Данкина сидящими рядом с Айвэном и Пайкелом возле главного входа в Храм Парящего Духа. Дюдермонт рассказал им новости о Робийярде и о плане возвращения в Море Мечей. Кэтти-бри и Дзирт с облегчением взглянули друг на друга, а Дюдермонт знал

их достаточно хорошо для того, чтобы понять суть происходящего.

— Вы покидаете нас, — заключил он. — Вы не сможете ждать эти две или три недели, которые понадобятся Робийярду, чтобы подготовить наше возвращение.

— Кэддерли может доставить нас в Лускан, — ответил Дзирт. — Менее чем через две-три недели я надеюсь оказаться в Десяти Городах.

Эти новости омрачили беззаботную прежде беседу. Даже Пайкел, который едва ли знал, о чем говорят остальные, испустил длинное и безнадежное «ооооо!».

Дюдермонт попытался найти другой выход из ситуации, но понимал, что его место было здесь, на «Морской фее», а у Дзирта и Кэтти-бри не было иного выбора, кроме как следовать своим путем. Кроме того, Дюдермонт помнил их реакцию на сообщение Айвэна о том, что Бренор покинул Мифрил Халл. Дзирт сказал, что возвращается в Десять Городов, в Долину Ледяного Ветра. Вероятно, именно туда направился Бренор.

— Возможно, если мы вернемся на Побережье Мечей прежде, чем погода ухудшится, я поведу «Морскую фею» в Море Плавучего Льда, — сказал Дюдермонт, по-своему прощаясь с друзьями. — Я бы хотел посетить эту вашу Долину.

— Мой дом, — торжественно сказал Дзирт.

Кэтти-бри кивнула Дзирту и Дюдермонту. Она всегда чувствовала себя не в своей тарелке, когда речь шла о прощании, а это был тот самый случай.

Настало время отправляться домой.

Глава 17

ЧУВСТВО ВЛАСТИ

Стампет Скребущий Коготь с трудом поднималась по заснеженному склону Пирамиды Кельвина. Она знала, что сильно рискует, ибо в Долине Ледяного Ветра снега таяли вовсю, а гора была не столь высока, чтобы температура здесь оставалась ниже точки замерзания. Стампет ощущала, как влага просачивается сквозь толстую кожу сапог, и неоднократно слышала предательский ропот будто бы жалующегося снега.

Упрямая жрица продолжала идти вперед. Весь склон мог съехать вниз: на Пирамиде Кельвина, где снег таял быстро, лавины не были редкостью. Но в тот момент Стампет чувствовала себя настоящей искательницей приключений, бросившей вызов земле, по которой, как она полагала, никто не ступал многие годы. Она мало знала об истории этих мест, так как пришла в Мифрил Халл вместе с Дагнабитом и дворфами из Цитадели Адбар, и была слишком занята работой в шахтах, чтобы прислушиваться к историям, которые члены Клана Боевого Топора рассказывали о Долине Ледяного Ветра.

Стампет не знала и о самой знаменитой лавине на этой горе. Она даже не ведала, что Дзирт и Акар Кессел сражались здесь в своем последнем бою, пока земля не ушла из-под их ног и не погребла Кессела.

Жрица остановилась и полезла в мешочек, достав кусок свиного сала. Она произнесла небольшое заклинание и приложила сало к сжатым губам, приводя в действие волшебство, отгоняющее простуду. Внизу быстро наступало лето, но здесь, наверху, ветер был холодным, а ноги у нее промокли. В тот же момент Стампет вновь услышала

особенный ропот снега и подняла глаза на вершину горы, которая была в двух сотнях футов от нее. Впервые она подумала о том, сможет ли добраться туда.

Пирамида Кельвина, конечно, была не очень высокой горой. Возле Адбара, где родилась Стампет, или около Мифрил Халла такую возвышенность вообще назвали бы холмиком. Подумаешь, тысяча футов! Но здесь, среди плоской тундры, она казалась горой, а Стампет Скребущий Коготь была дворфом, считавшим, что основная цель любой горы — бросить вызов покорителям высоты. Она знала, что разумнее было бы подождать позднего лета, когда на Пирамиде Кельвина оставалось бы мало снега, но жрица никогда не отличалась терпеливостью. И гора не являла бы собой серьезного вызова без этого опасного, съезжающего снега.

— Не вздумай на меня падать! — сказала Стампет горе. — И не смей отправлять меня вниз!

Она говорила слишком громко, и, как бы в ответ, гора издала жуткий гул. Неожиданно Стампет заскользила назад.

— О, будь ты проклята! — завопила она, поднимая свой огромный ледоруб и ища, за что бы зацепиться. Она споткнулась и упала на спину, но смогла крепко всадить ледоруб в камень, выступавший из-под снега. Все ее мышцы напряглись, когда сверху по склону понесся снег, но лавина оказалась не слишком большой, и через минуту все вновь успокоилось, утихло и отдаленное эхо. Стампет выбралась из огромного сугроба, в который превратились и она, и удержавший ее камень.

И тут она заметила осколок льда, лежавший на обнаженной теперь земле. Сначала она не обратила на него особого внимания. Надо было тщательно стряхнуть с себя снег, пока он не растаял и не промочил окончательно ее уже влажную одежду.

Но взгляд жрицы все время возвращался к кристаллу. Он не казался чем-то необычным, просто кусок льда. И все же у нее возникло какое-то глубокое внутреннее чувство, что это нечто большее.

В течение нескольких минут Стампет удавалось отгонять от себя необъяснимые мысли и готовиться к продолжению восхождения. Но кристалл продолжал взывать к ней на подсознательном уровне, маня нагнуться и подобрать его.

Прежде чем она успела осознать, что делает, осколок оказался в ее руке. Это не лед, сразу же поняла жрица, так как кристалл был теплым на ощупь и каким-то успокаивающим. Она поднесла его поближе к глазам. Осколок был похож на сосульку с прямоугольными гранями, около фута длиной. Помедлив немного, Стампет сняла перчатки.

— Кристалл, — тихо сказала она, ибо этот теплый предмет не был скользким, подобно куску льда. Стампет закрыла глаза, сконцентрировавшись на своих ощущениях, пытаясь почувствовать истинную температуру предмета.

— Мое заклинание, — прошептала жрица, подумав, что она раскрыла тайну кристалла. Она произнесла что-то нараспев, рассеивая волшебство, вызванное недавно, чтобы отогнать холод.

Но кристалл оставался теплым. Стампет потерла об него руки, и тепло распространилось по всему ее телу, согрев даже мокрые ноги.

Жрица поскребла подбородок и огляделась: не переместила ли лавина еще чего-нибудь. Но все, что она видела вокруг, было белым, серым и коричневым. Привычный невыразительный гобелен поверхности Пирамиды Кельвина рассеял ее подозрения. Она вновь подняла вверх хрустальный осколок, наблюдая за игрой солнечного света в его глубине.