Путь к рейхстагу

Неустроев Степан Андреевич

Очередь шла быстро, майор каждому выдавал небольшую бумажку и коротко что-то говорил. Я подошел к нему и доложил:

– Старший лейтенант Неустроев после госпиталя прибыл в действующую армию для прохождения дальнейшей службы по изгнанию гитлеровских полчищ с нашей земли.

Кто-то у двери прыснул в кулак. Действительно, мой доклад прозвучал немножко высокопарно. Я смутился. Минуту майор смотрел на меня и одобрительно кивнул головой. Затем вручил направление и сказал, что отправиться нужно немедленно.

– Отдел кадров вашей армии находится в районе села Молвотицы.

Найдешь?

– Есть найти!

Вот тебе и высушил бушлат, отдохнул в тепле. Я вышел из землянки. По-прежнему лил дождь, только более крупный и резкий. Не разбирая грязи и луж, я пошел к железной дороге. Добрался до полотна и по шпалам пошел к станции Бологое, которая находилась в пяти километрах от Гузятино.

На станции увидел страшную картину разрушения. На месте вокзала высились груды кирпича и куски ржавого кровельного железа. Где был перрон большие воронки от фугасных бомб. Рельсы, вместе со шпалами сорванные с полотна, стояли дыбом. Недалеко от вокзала под откосом валялось несколько товарных вагонов.

– Эй, служивый, - окликнул меня мужской голос, - есть табачок?

Я подошел к пожилому человеку, одетому в телогрейку, перепачканную мазутом, и понял, что это рабочий станции. Поздоровался. Достал кисет с намокшим табаком и протянул ему. Закурили.

– Куда путь держишь?
– простуженным голосом спросил рабочий.

– В Молвотицы.

– Э-э, мил человек, тебе придется искать попутную автомашину, так ты доберешься вернее.

Он рассказал мне, что все лето и осень немцы ежедневно бомбят Бологое.

– Ровно в три часа ночи прилетают и бомбят. Люди так привыкли, что за час до бомбежки собираются и идут в укрытие, как на работу.

– Где живут мирные жители?
– поинтересовался я, глядя на развалины.

– Мирные, говоришь? Нет у нас сейчас мирных. Были, да немец сделал нас немирными. Все воюем.

Он рассказал, как отправил на фронт сына, а жену с двумя младшими детьми не мог найти после ночной бомбежки. Их похоронили под собой развалины дома.

Слушая его, я чувствовал, как в груди закипает ожесточение, уже знакомое мне по тому времени, когда был на фронте.

Я расспросил дорогу до Молвотиц, пожал шершавую руку. Отсыпал из своего кисета половину табака и заспешил к перекрестку шоссейных дорог.

По дороге размышлял: "А я-то... Я собирался в отпуск. Нет, сейчас не до отпусков. Земля горит и стонет, воевать нужно".

* * *

Я попал в свою часть. После ранения в разведку не годился. Назначили командиром стрелковой роты. Штаб полка размещался на старом месте. Но Рязанцева в нем я уже не нашел. Его ранило в том же бою, что и меня. Начальником штаба полка назначили капитана Титова, рассудительного и спокойного человека. Копылова в полку тоже не было. Новый командир полка, майор Чемоданов, оказался моим знакомым. В костромском госпитале лежали с ним в одной палате.

К этой радости добавилась еще одна: в землянке резерва полка я встретил старшего лейтенанта Сашу Пономарева - школьного товарища. С ним мы с первого класса сидели за одной партой. Вместе учились в пехотном училище. После училища

нас направили в разные части, а тут вдруг встретились. В один день столько приятных событий!

Майор Чемоданов направил нас в первый батальон к капитану Шипулину. Меня - командиром стрелковой роты, а Пономарева - моим заместителем по строевой части.

И снова передовая. Снова траншея. Разница только в том, что весной и летом в траншеях была вода, а сейчас снег. Снег выпадал часто. На очистку траншей уходило много сил. А ведь на переднем крае нужно каждую секунду быть готовым отразить внезапное нападение врага.

Дни и ночи однообразно проходили в труде и напряжении. Фашисты особой активности не проявляли, но стоило кому-нибудь неосторожно высунуться из траншеи, как они открывали пулеметную стрельбу. Иногда вели огонь из артиллерии и минометов, били по площадям. Снег вокруг всегда оставался черным, грязным, хотя валил каждый день.

Наступила пора сильных морозов, стены блиндажей покрылись наледью. Из котелков и касок солдаты делали что-то наподобие печек. От них в блиндаже становилось дымно и чадно. Глаза краснели, слезились, а тепла настоящего все равно не было.

* * *

Саша Пономарев однажды предложил мне: давай построим баню, по-уральски - с парилкой. Его идея мне понравилась. Так и захотелось попариться. Метрах в ста от первой траншеи стали копать котлован, в работе принимал участие и я со своими заместителями.

Дней через десять "баню" построили. Конечно, настоящей бани у нас не получилось. Это был глубокий котлован, перекрытый бревнами в один накат, вроде землянки, сверху засыпан мерзлыми комками земли.

Внутри печь, чан для горячей воды и полок наподобие нар для мытья.

На этом участке стояли в обороне три месяца. Бойцы и командиры не только нашей роты, а всего батальона, кто любил париться, приходили в нашу баню.

Но вскоре мы расстались со своей баней...

10 февраля нашу 166-ю стрелковую дивизию под командованием генерал-майора Щекотского сняли из-под Бели и передислоцировали в район Рамушевского перешейка.

Несколько слов о Рамушевском перешейке и Демянском котле.

Крупные сражения Великой Отечественной войны, такие, как битвы под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге, широко известны советскому народу, они вошли в учебники. О Демянском котле написано мало, а тем не менее в течение целых семнадцати месяцев, то есть почти полтора года, южнее озера Ильмень, в лесах и болотах шли изнурительные кровопролитные-бои с фашистами.

К осени 1941 года немецко-фашистские войска заняли Старую Руссу, Демянск. В дальнейшем планировали осуществить более широкий двусторонний охват района Ленинграда силами 16-й армии, навстречу которой должны были наступать финские дивизии из Петрозаводска через реку Свирь.

В январе 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования советских войск приказала войскам Северо-Западного фронта перейти в наступление с задачей: силами 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова наступать из района станции Парфино и Пола на юг на соединение с войсками 34-й армии.