«Путь к счастью Эллы и Миши
Шрифт:
– Итак, мы действительно сделаем это? – спрашивает мама с улыбкой на лице, наливая кофе.
– Сделаем что? – уточняю я, обменявшись смущенным взглядом с Эллой, которая пожимает плечами, пребывая в замешательстве, как и я.
Мама качает головой и ставит кофейник на стол рядом с раковиной.
– Поженимся.
Я сдерживаю ухмылку.
– А я и не знал, что под женитьбой понимается «мы».
Она делает глубокий вздох, как будто я глупый маленький ребенок, и проходит мимо нас, направляясь к холодильнику.
– Я не имела в виду под «мы»
Элла отстраняется, ее тело натягивается как струна, и она шарахается, напуганная до чертиков энтузиазмом моей мамы.
– Что будет весело? – спрашивает она.
– Планирование свадьбы. – Мама смотрит на нас с Эллой и убирает молоко обратно в холодильник. – У вас двоих будет самая лучшая свадьба. Я позабочусь об этом.
Я притягиваю Эллу к себе и обнимаю за талию, пытаясь ее успокоить.
– Ты же понимаешь, что у тебя всего пять дней на подготовку, а потом мы должны вернуться домой. – Сообщаю я ей.
Мама сцепляет руки и через плечо смотрит на снежинки, падающие с пасмурного неба. Сейчас ранний полдень, но из-за отсутствия солнечного света кажется, что уже наступил вечер.
– Пять дней – идеально. – Она снова поворачивается к нам. – Я многое могу сделать за пять дней.
– И мы все на мели, – напоминаю я ей, прижимая Эллу спиной к своей груди. Она ведет себя слишком тихо, и ее реакция заставляет меня нервничать.
– У меня есть немного денег. – Мама берет со стола чашку кофе. – Кроме того, можно устроить хорошую свадьбу, не истратив кучу денег. – Ее взгляд останавливается на Элле. – У тебя уже есть платье?
Элла качает головой и рассеянно смотрит на маму.
– Что?
– Платье, милая. – Мама вопросительно смотрит на меня поверх чашки и делает глоток. – Оно у нее есть?
Я наклоняюсь через плечо Эллы, ловя ее взгляд, и пугаюсь слезам в ее глазах. Что-то случилось и надо это выяснить.
– Да, у нее есть платье, – отвечаю я маме, затем хватаю Эллу за руку и направляюсь в коридор, выкрикивая через плечо. – Мам, мы сейчас вернемся.
Элла на автомате следует за мной. Как только я вывожу ее в коридор, подальше от взгляда матери, останавливаюсь и разворачиваю к себе лицом.
– Ладно, что случилось? – спрашиваю я, изучая ее глаза, в которых стояли слезы.
Она смотрит через мое плечо на наши с мамой фотографии на стене.
– Все в порядке.
Я кладу руку ей на щеку и заставляю посмотреть на меня.
– Ничего не в порядке, иначе не намеревалась бы проливать слезы.
– Я не... – в уголках ее глаз наворачиваются слезы, а голос срывается. – Просто ... Боже, это так глупо. – Она вытирает влагу тыльной стороной ладони.
– Ничего, сказанное тобой, не бывают глупым, – уверяю я ее, вытирая слезу большим пальцем.
Она хмурится и с недоверием смотрит на меня.
– Даже когда я утверждала, что мы сможем разогнаться до ста миль в час, а на дороге снега по колено?
– Да, у нас у всех случались пьяные моменты, – отвечаю я, вспоминая ту ночь, о которой она говорит. Тогда она была слегка пьяна и немного взбудоражена тем, что какой-то чувак сделал
– Гони, – умоляла она с пассажирского сиденья, прислонившись головой к приборной панели и наблюдая за ночным небом через окно. – Жми до ста.
– Ни за что, – ответил я, переключаясь на более низкую передачу, когда двигатель заворчал. При двадцати пяти миль в час ехать было опасно, машина еле держала сцепление, и мы ползли по пустынной улице по направлению к дому.
– Да ладно тебе, Миша Скотт. – Элла выпрямилась и провела пальцами по волосам. Она была одета в кожаную куртку, а под ней натянута черная рубашка с низким воротником, позволяющая мне видеть очертания ее груди. От такого зрелища я стал твердым, и меня это разозлило, потому что другой парень вызвал улыбку на ее лице. – Просто попробуй. Если всё выйдет из-под контроля, ты остановишься.
Я покачал головой, отрывая взгляд от ее декольте.
– Ты пьяна и неразумно мыслишь.
– Эй, а это не очень вежливо. – Она надулась. Я терпеть не мог, когда она дулась, так она выглядела до смешного сексуально и было трудно отказать ей во всех просьбах, даже если они означали нашу гибель. Она облокотилась локтями о консоль и перегнулась через нее, приблизив лицо всего на несколько дюймов к моей щеке. – Давай, просто сделай это. Ради меня. – У нее было такое забавное, пьяное выражение. Она была слишком великолепна, совершенна, красива. Если бы я мог, то сказал бы ей об этом. Сказал бы какая она потрясающая, и потрать я даже тысячу часов на сочинения песен о ее красоте, мне не удалось бы ее воспеть.
Мои глаза может и следили за дорогой, но все мое внимание было приковано к ней.
– Милашка, я не собираюсь убивать нас, как бы ты ни умоляла.
Она еще больше выпятила губу и откинулась на спинку сиденья.
– Прекрасно. Никакого веселья. – Положив ботинки на консоль, она развалилась на сиденье. – Не понимаю, почему ты продолжаешь так меня называть.
– Как? Милашка? – Она хмуро кивнула, а я заулыбался. Ее веки закрылись и усталость взяла свое. Я рискнул сказать ей правду, понимая, что к утру она скорее всего, не вспомнит об этом. – Я считаю тебя красивой, но попробуй так тебя назвать и это не сойдет мне с рук: ты надерешь мне задницу, поэтому я выбрал более мягкий вариант. – Я вздохнул, когда она отключилась, ее колени резко накренились в сторону и ноги с приборной панели упали на пол. Затем ее голова опустилась на консоль, склонилась набок и прижалась к моим ребрам, а волосы рассыпались на моих коленях. Улыбаясь, я сбавил скорость и не спеша доехал до дома. Ночь выдалась чертовски прекрасной.
– У меня случалось гораздо больше тупых моментов, чем у тебя. – Голос Эллы вырывает меня из воспоминаний.
– Сомневаюсь, – возражаю я, упираясь рукой в стену рядом с ее головой. – И я не думаю, что ты скажешь мне что-нибудь глупое.
Она проводит рукой по лицу, оставляя красные полосы на коже.
– Одна из причин... – она откашливается. – Я думаю о маме. Вот и все.
– Из-за дневника?
– Нет ... из-за свадьбы ... без нее. – Она колеблется. – Это одна из причин, по которой я хотела сыграть свадьбу здесь. Чтобы находиться ближе к ней.