Путь к счастью
Шрифт:
Я – папина дочка. Он как мог проявлял ко мне сочувствие. Например, когда меня в очередной раз наказывала мама, папа подходил и молча гладил меня по голове. Правда, делал это так, чтобы мама не видела. Папину защиту от нападок мамы я не чувствовала. Мне казалось, что он боится маму, поэтому я считала его слабаком.
В 16 лет, после очередного моего загула, мама набросилась на меня с кулаками. Я дала сдачи. Мы сцепились. Папа, который все это время стоял в стороне и не вмешивался в наши разборки, кинулся нас разнимать. После этого случая мама поняла, что я могу ответить. Наши и так натянутые отношения вышли на стадию холодной войны. Я все
Чувство вины, которое я испытывала, уходя из дома, заставляло меня оправдываться и отчитываться за свое поведение перед сверхтревожными родителями. Я боялась, что у мамы поднимется давление и ее накроет гипертонический криз, а у папы не выдержит сердце. Даже будучи взрослой 40-летней женщиной, я должна была докладывать маме, что делаю, с кем сплю, кто ко мне в гости ходит, почему я в 23:00 не позвонила и не отчиталась, как день прошел. И это не считая двух-трех маминых звонков в течение дня, начинавшихся каждый раз с вопросов, куда я пропала и почему не вспоминаю о ней. Все это вызывало у меня жуткую ненависть и чувство вины. Кажется, что чувство вины я впитала в себя с молоком матери. Всегда казалось, будто я виновата, что живу. Живу, как бы извиняясь за то, что я есть, что я мешаю кому-то, доставляю неудобства.
В раннем детстве я долгое время жила у родителей папы. Бабушка – строгая, требовательная, властная, холодная. Она всегда вызывала у меня страх и желание подчиняться. Дедушка – мягкий, любящий, проявляющий заботу. Запомнились его большие, теплые, шершавые, трудовые руки с короткими пальцами. Когда он гладил меня по голове, мне хотелось мурлыкать. Дедушка, как и папа, часто обнимал и целовал.
После того, как родители вернулись с Дальнего Востока, мы уехали из Ленинградской области, и большую часть жизни я провела в городе мостов и белых ночей – в Санкт-Петербурге.
Как ходила в ясли, не помню. Знаю только, что меня там всегда путали с мальчиком. Папа стриг под ноль, «чтобы волосы лучше росли». Вот нянечки и одевали меня как мальчика. На фотографиях я – радостный ребенок с огромными глазами, курносым носом, большими ушами и широкой улыбкой.
Тем не менее в детском саду у меня было много друзей. Появилась первая любовь. В детском саду мне нравилось, уходить оттуда не хотелось. Я любила общаться с детьми, да и со взрослыми тоже. Была бойким ребенком, которым трудно управлять. Вера, наоборот, слушалась взрослых.
Ясли и детский сад были самыми обычными, да и школа тоже. Рядом мама, папа, сестра, дедушка, бабушка (родители папы), дяди, тети. Одни и те же разговоры, одни и те же семейные праздники. Скукота. По выходным в холодное время года – уборка по дому: полы, пыль, стирка. И ведь обязательно каждую неделю! Зачем?
По выходным в теплое время года – с сумками наперевес поездка «на дачу» (дом за городом, где жили папины родители). Электричка, бабки с тележками, парни с байдарками, прокуренный тамбур, давка, битва за свободные места, которую я часто выигрывала. Прекрасно помню ощущения, когда я сижу, и сидеть мне еще часа полтора, а рядом в проходе, вздыхая, стоит бабуля – божий одуванчик, строит из себя умирающую, чтобы ей кто-нибудь место уступил. Я притворяюсь спящей, но это не помогает избавиться от давящего чувства вины. Так и еду, пожирая себя изнутри.
Если сесть не удалось, то стою
И всегда казалось, если я стою, то на меня все пассажиры смотрят, от этого становилось дурно: кружилась голова, я задыхалась, в глазах темнело. Часто из-за подобных приступов панических атак я выходила из электрички, чтобы отдышаться несколько минут, и ждала следующего поезда.
После того, как добирались до места назначения, брали лопаты в руки и начинали копать. Навоз, грядки, картошку – не важно что! Главное – двигаться, работать, вкалывать, пахать, чтобы, не дай Бог, никто не сидел без дела. «Ты должна!» – вот девиз, под которым прошла большая часть моей жизни, и грядки – это только частный пример.
Я часто убегала в лес. Когда-то спрашивала разрешения, а когда-то – нет. В лесу мне нравилось, я была там одна, никто не мешал наслаждаться свободой: куда хочу, туда иду. На местности ориентировалась хорошо, всегда быстро находила нужную тропинку. Любимое занятие – собирать грибы.
Распознавать, где какой гриб растет и как он называется, меня научил дедушка. Мне нравилось проводить с дедом время и после, когда выросла. Нередко я брала отпуск осенью и ехала к нему в гости, ходила в лес за грибами: утром – в одну сторону, направо, после обеда – в другую, налево. А потом до ночи занималась переработкой и заготовкой грибов. Дом в Ленинградской области, где я росла, до сих пор иногда снится мне.
Когда вспоминаю школьные годы, возникают противоречивые чувства. С одной стороны, школа – это новые знакомства, интересное общение с одноклассниками, возможность похулиганить, проявить себя, в том числе и с негативной стороны, а с другой – я чувствовала, что должна быть «приличной девочкой», ведь я же из хорошей семьи. Боялась преподавателей, боялась быть наказанной, испытывала стыд и вину из-за того, что я какая-то не такая. Не помню за собой желания учиться, никогда его не было. В принципе, за плохие оценки дома не ругали. Мне казалось, что родителям было все равно, ну тогда и мне все равно. Особенных увлечений в школьные годы тоже не было.
Лидер из меня был никакой, но если меня пытались взять на «слабо», то кидалась в битву, пытаясь доказать, что достойна быть первой. Училась на «три – четыре», «пятерки» только по физкультуре, пению, рисованию. Классно бегала на лыжах, но на канат забраться мне никогда не удавалось. Страшно было прыгать через козла и через планку в высоту.
При том что телосложение было плотное, кость широкая, формы округлые, насмешек в свой адрес я никогда не слышала. Только спустя пару десятков лет, на встрече одноклассников, я узнала, что мой тогдашний поклонник называл меня «тыквой» за выдающиеся женственные формы. Другим ребятам из класса связываться со мной не хотелось – чуть что, я тут же бросалась в драку.
Можно сказать, что завоевывала авторитет кулаками. Помню, например, как в 6-м классе меня перевели в другую школу, и в первый же день я подралась с девочкой – она не хотела уступить место, которое мне понравилось. Когда настойчивые просьбы не подействовали, я дала «сопернице» пощечину. Та заплакала и ушла, а я заняла отвоеванный стул. Вообще драться умела и любила. Все мои друзья-мальчишки всегда были «бандитами», да и дальше, когда я выросла, симпатизировала так называемым «приблатненным».