Путь к сердцу Дракона
Шрифт:
— Горишь вся. Что с тобой?
— Это яд. Верхотуры ударили отравленными болтами. Сейчас Мара подлечит, и вернёмся.
Соня смежила веки, я оглядел избушку. По стенам пучки трав, на колоде в углу топорик, ступка с пестиком, вполне приличный комод и полки, на которых закопчённые чугунки вперемешку с новыми тарелками, чашками и кастрюлями — средневековье вперемешку с современностью. Теперь я догадался, кому обязана ведьма таким странным набором вещей. Добротная одежда ведьмы, живущей в глуши
— Пить, — Соня застонала, заметалась по лежанке, резко перевернулась с живота на спину. Спутанные волосы закрыли лицо, голова моталась в разные стороны. Соня была без сознания.
Где же ведьма? Стараясь не кряхтеть как старый день от крепатуры мышц, согнувшись под притолокой, я вышел из хижины. Оракул застыл черным изваянием на краю поляны, ведьмы нигде не было.
Что делать?
Оглянулся, увидел бадью с ручкой из лозы около стены. Воды в ней было на донышке. Где-то недалеко я чувствовал источник. Подхватив бадью и деревянный ковш, я двинулся, ведомый чутьём зверя.
Инстинкт безошибочно привёл меня к яме, в которой бил родник. Тонкий ручеёк проложил из углубления канавку вниз по склону. Когда я горел от яда, вода из ключа показалась мне отвратительной. Сейчас же, зачерпнув полную бадью прозрачной воды, набрал водицы в ковш и с наслаждением выпил. Умылся, стараясь не замутить родник, подхватил бадью с ковшом и направился к домику ведьмы.
Регенерация у Сони должна быть намного выше человеческой, я надеялся вместе с ней возвратиться в Энобус. Там осталась Асанна, за Эрвина я так не волновался, он сможет за себя постоять.
Ведьмы на поляне опять не оказалось, в избушке её тоже не было. Приподняв голову Сони, попытался напоить ледяной водой, она отталкивала мои руки, вода текла по подбородку, мочила лежанку. Кое-как я влил в неё половину глиняной кружки.
Соня стонала, металась, звала Эрвина. Я смочил какую-то тряпку, отжал её, пристроил Соне на лоб.
Внутренности скручивало узлом от бессилия. Мне нельзя задерживаться здесь, в то время, как в Энобусе начались беспорядки.
Голова генерировала страшные картины, которые я тогда не заметил, – давку, крики, детский плач, выстрелы, кровь на брусчатке. Гвардейцы начали палить в людей.
Казнь Гранита дорого обойдётся Старху. Он продемонстрировал, что ждать от его правления, погубив одного из лучших драконов Верховии.
Гранит почти не дышал, когда я напал на палачей, ему уже не долететь до Драконьей пустоши, после смерти с него сдерут шкуру, вырвут ногти и зубы, а останки отправят в печь. Своей звериной сутью я чувствовал запредельный ужас Гранита, его гнев и беспомощность. Драконы перед смертью летели в Пустошь, в своё сакральное место. Наездники свято блюли право своих драконов
Гранит – дракон Вериглы был в расцвете сил, болельщики восхищались этой парой, боготворили их. Смерть Гранита была чудовищной, жестокой и варварской. Только извращённый мозг мог погубить невиновного дракона на глазах его наездника и толпы людей.
У меня закипала кровь при воспоминании о том, что случилось на площади. Я сидел рядом с Соней, хрустел костяшками пальцев, в попытке успокоится. Ожидание убивало. Хотелось обратиться и лететь в Энобус, пусть бы это и заняло несколько дней.
Соня перевернулась на бок лицом ко мне.
— Добромир, — она вся горела, но пришла в сознание. — Где Мара?
— Куда-то ушла. Тебе больно?
— Бывало и хуже. Отнеси меня к Оракулу.
Подсунув руки под колени и спину, я поднял её. Сонин вес был невелик, но мышцы скрутило болью, они ещё не отошли от пережитой нагрузки. С Соней на руках я вышел на поляну, подошёл к Оракулу.
— Положи на него, — тихо попросила она.
Я бережно уместил Соню на плоскую площадку камня. А если опять потеряет сознание и упадёт?
— Ложись рядом, он лечит, — прошептала Соня.
Предложение смутило меня. На камне было не так много места, лежать, прикасаясь к Соне, я не мог себе позволить.
Слишком близко, слишком интимно.
— Лучше как-нибудь внизу.
Сел на землю, привалился спиной к Оракулу. Прикрыл веки, камень излучал приятное тепло, мышцы спины приятно расслабились, но тревога за Соню не отпускала.
— Поговори со мной. Боюсь, опять потеряешь сознание.
Соня заворочалась, слегка застонала от перемены положения.
— Ты окончательно бросил гонки?
— Скорее да, чем нет.
— Почему?
— Утратил смысл. Тем более, сейчас. Думаю, и ты участвуешь в них только ради…команды. — Хотел сказать ради Эрвина, но вовремя заткнулся, — к тому же Гром погиб. Думаю, его пытали плетьми.
— Меня тоже. Я знаю, что это такое.
Мы помолчали. Воспоминание об истязании Гранита потрясло нас обоих.
— Наверное, сейчас нельзя уходить.
— Спасибо, что спасла. Я думал, мне конец. Вовремя подоспела.
Соня опять со стоном перевернулась.
— Тебе хуже?
— Наоборот легче. Просто замоталась в плед. Кажется, засыпаю.
Сознание куда-то уплывало, я закрыл глаза, которые до сих пор старался держать открытыми. Камень действовал на меня не хуже сон-травы.
Очнулся от незнакомых голосов. Открыл глаза, передо мной стояла группа кругляшей во главе с Хроном. Видимо, они стояли здесь уже какое-то время. Сидеть в присутствии гостей было неловко. Чуть помедлив, я поднялся, встал напротив кругляшей в полный рост.