Путь к сердцу
Шрифт:
— Посторонним? — Ванесса не смогла удержаться от раздражения. — Не будьте смешны, — заявила она своему хозяину. — Дом принадлежит вам, и вы не можете быть чужим в собственном доме.
Лицо у него передернулось от мрачной усмешки.
— Разве?.. Но ведь по-настоящему это не мой дом, не правда ли?.. За последние пять лет я вряд ли задерживался по одному и тому же адресу дольше месяца.
Ее поразила тоскливая нотка, прозвучавшая в его иронических словах, но она тут же удержала себя от невольного сочувствия. Господи, ведь этот человек — миллионер, у него есть все, что только можно пожелать, а
— Это вы, — продолжал Бенедикт, — создали домашний очаг в этом доме, и именно вам он обязан жизнью, на нем отпечаток вашей личности…
Ванесса была ошеломлена при мысли, что ее привязанность к дому может стать мишенью для насмешек других. Это было одновременно и ее секретом, и глупой прихотью. С холодным, неподвижным взглядом она начала отрекаться от своей слабости.
— Мне нравится наблюдать, как дом восстанавливается в его былом великолепии, но я всего лишь присматриваю за ним, и все. Я только выполняю ваши распоряжения… Сегодня утром я разрешила прийти некоторым членам общества любителей истории. Вы ведь сказали, что не против, чтобы они осмотрели дом в обмен на доступ к имеющимся у них документам по его истории. Они могут здесь побродить?
Это не вызвало у него особого энтузиазма.
— Среди них будет мисс Фишер?
— Собственно говоря, да, — с невинным видом ответила Ванесса. Эта безостановочно щебечущая пожилая леди, старая дева, была неравнодушна к неуловимому новому владельцу Уайтфилда и стала бы страшно ему надоедать, если бы узнала, что он вернулся.
— В таком случае, я на пару часов уеду покататься на «дюзенберге», поспешно проговорил он. — Мы обойдем дом после завтрака. Разумеется, если это не помешает вашим планам.
— Конечно, сэр, — послушно пробормотала Ванесса со вздохом облегчения в душе, вновь обретя возможность держаться в безопасной тени.
— И не говорите ей, что я здесь. — Он сердито посмотрел на нее.
— Конечно, сэр.
— Это не женщина, а банный лист.
— Неужели, сэр?
Он свирепо взглянул на ее невозмутимо вежливое лицо.
— Вы что, смеетесь надо мной, Флинн?
— Нет, сэр, — ровно солгала она.
— Хорошо. Потому что своим служащим я могу многое позволить, в том числе и неподчинение — если они хорошо выполняют свои обязанности, но не терплю, когда надо мной смеются.
Это определенно был приказ.
— Никто не смеется, сэр, — рассудительно пробормотала Ванесса.
Она и раньше это за ним замечала — то, что он мало смеется; именно поэтому у нее сложилось впечатление, что мистер Сэвидж несколько бесцветен как личность. Даже чересчур добродушный, он редко вел себя непосредственно. Улыбка у него была не выражением теплоты, а скорее напоминала циничную ухмылку. Казалось, мало что могло его удивить…
За исключением сегодняшней ночи. Сюрприз застал его врасплох. В результате — эта заметная потеря его нечеловеческого самообладания; интересно, насколько он потерял контроль над собой вчера ночью, когда его удивление было наверняка еще больше! Она судорожно сглотнула, крепче ухватившись за простыни, сохранившие ее следы, и стараясь подавить вновь подступающую панику. Неужели на
Очевидно, нет, потому что хозяин уже отходил от нее, потирая подбородок с тем же выражением мальчишеского нетерпения, которое она заметила у него в библиотеке. Девушка поняла, что он уже занят мыслями о полученном ко дню рождения подарке, которым до сих пор не смог заняться.
— Думаю, ваши историки не появятся здесь в такую рань; так что я в полной безопасности успею перед уходом побриться. Я, наверно, съезжу на побережье, а может, если захочется, даже в Колвилль или Порт-Джексон. Скажите миссис Райли, я вернусь к ленчу около часа — если вы уверены, что к тому времени они уже уйдут.
— Я позабочусь об этом, сэр, — заверила она. К часу дня, она надеялась, и ей удастся настроить себя на более рациональный лад.
Он направился в ванную и на пороге остановился, бросив ей через плечо еще один трудный мяч.
— Да, между прочим, не бросайте меня опять на улице перед закрытой дверью.
Ванесса просто окаменела — и это на пороге избавления.
— Простите?
— Вы только что внизу сделали это — заперли двери в библиотеке, как только я вышел взглянуть на машину. Мне пришлось обойти дом вокруг к парадному входу и стучать, пока миссис Райли меня не впустила.
Ванесса вознесла благодарственную молитву.
— Неужели я это сделала? Должно быть, совершенно автоматически. Извините за причиненное неудобство, сэр. Больше этого не повторится.
Во всяком случае, если это будет зависеть от нее. В конце концов, совершенно невероятно, чтобы вновь пришлось пережить все то, что заставило ее так поступить!
Глава четвертая
— Ну что ж, на этом проблемы с плесенью должны закончиться, — с глубоким удовлетворением констатировал Билл Джессоп, распрямившись и поднявшись от раскрытой каменной кладки, высотой около метра, опоясывающей внутреннюю стену того, что когда-то было столовой для прислуги. — Эта последняя секция хорошо просохла. Теперь здесь может начать работу штукатур.
— Хотелось бы надеяться, что на плесень больше мы нигде не натолкнемся, — вздохнула Ванесса, отряхивая руки.
— Нельзя же жаловаться на это, если дому больше ста лет, — сказал каменщик. — Думаю, все дело в том, что тот, кто закладывал дом, не смог завершить работу. А он был настоящим мастером.
— Жаль, что он поддался золотой лихорадке, — произнесла Ванесса с легким пренебрежением человека, никогда не вожделевшего богатства. Глядишь, и не утонул бы в затопленной шахте, а прожил долгую и обеспеченную жизнь, если бы выполнял то, что умел.
— Может, он жаждал не золота, а приключений, — предположил Билл, крупный, флегматичный мужчина, такой же грубоватый, как и материалы, с которыми он работал. — А может быть, он убегал от чего-то или кого-то. Разве вы не говорили, что после отъезда того каменщика его жена пару лет работала здесь кухаркой и зарекомендовала себя настоящей старой каргой?
— Я бы не винила эту женщину за сварливость, раз ее оставил муж, — едко возразила Ванесса. — Жить здесь в колонии без мужчины было совсем не сладко. Уверена, что золоту она предпочла бы мужа.