Путь к спасению
Шрифт:
— Я не видел вас почти пять месяцев, но так и не смог забыть, — сказал он. — И не собираюсь за это извиняться. Но то, за что мне действительно стоит извиниться, гораздо важнее. Десять дней назад я был в Шотландии, где навестил моего друга Алана Макгира, бывшего ныряльщика, который знал Станисласа и с которым вы встречались по крайней мере дважды. Он многое для меня прояснил. Рассказал, что именно Станислас обманывал вас, что он растратил все ваши деньги. Эмили, я извиняюсь за то, что поверил родителям Станисласа и Норману, а не вам. Не могу высказать, как я извиняюсь!
—
— Не знаю, что именно помешало мне поверить вам... Хотя, может быть, как это ни странно, в этом повинна ваша редкостная красота. Я был настолько поражен ею, настолько выбит из колеи, что это повлияло на мою способность к разумным суждениям. Что, естественно, отнюдь не оправдывает моего поведения.
— Собственно говоря, я не...
— Я не знаю, как загладить мою вину, — продолжил Стив. — И даже не имею права просить вас о прощении. Но мне не хочется исчезнуть из вашей жизни без следа. Давайте начнем все сначала, как будто той встречи не было вообще. Потому что, если честно, я не могу забыть вас, хотя и старался. Очень старался.
— Стив, — спросила она после некоторого раздумья, — а как же ваша любовница?
К ее великому удовлетворению, он выглядел явно ошарашенным.
— У меня нет никакой любовницы.
— Как же нет, — возразила Эмили, — если вы разговаривали с ней от Левски, называли дорогой, обещали провести с ней лето... Я все слышала. Как вы смеете целовать меня и говорить, что хотите все начать сначала, в то время как в вашей жизни есть другая женщина?
— Единственная, с кем я разговаривал от Левски, была Долли.
— И кто такая Долли? Очередная ваша женщина?
— Долли моя дочь. Тринадцатилетняя дочь. Я вдовец, Эмили... Моя жена умерла шесть лет назад. И я не связан ни с кем, причем уже давно.
Эмили оторопела от слов Стива, но, как ни странно, сразу ему поверила, ощутив при этом чрезвычайное облегчение, облегчение оттого, что он ее не обманывал, что он свободен.
Свободен, подумала она. Но для чего?
Чувство облегчения мгновенно сменилось страхом. Она вовсе не собиралась связывать свою жизнь со Стивом Рэмфордом. Одного харизматического ныряльщика в жизни вполне достаточно для любой женщины. Повторять ошибку нельзя было ни в коем случае. Это принесло ей слишком много боли.
Но, с другой стороны, это означало, что Станислас вовсе не ушел для нее в прошлое, и, решив, что после посещения его родителей ей удалось избавиться от воспоминаний, она просто обманывала себя. Раны, которые он ей нанес, были слишком глубоки, чтобы зажить так легко. Может быть, ей придется жить с ними всю оставшуюся жизнь.
— Спасибо за ваше извинение, Стив, — откровенно сказала Эмили. — И за объяснения по поводу вашей дочери. Это заставляет меня думать о вас лучше... Во всяком случае, целуя меня, вы не обманывали другую женщину. Но это все. Больше мне нечего вам сказать. К тому же мне пора идти, у меня назначена встреча с подругой.
Стив шагнул было вперед. Но, увидев, что она отшатнулась, остановился.
— Эмили, неужели вы меня боитесь?
Да, боится, боится
— Я начала новую жизнь, и в ней нет места для вас.
— Но между нами кое-что есть... Признайтесь.
— Несомненно. И это кое-что называется похоть. — Эмили покраснела. — Я скажу вам одну вещь, о которой предпочитаю не распространяться... В последние четыре года я занималась любовью со Станисласом лишь однажды, после чего и забеременела, и у меня не было других мужчин, кроме мужа. Надеюсь, вам не придется объяснять подробнее?
— Черт побери, это уже больше чем воздержание! — воскликнул Стив. — Тогда, в январе, я полагал, что страдаю от того же. Но с той поры, как мы встретились, мне вообще не хочется подходить к какой-либо другой женщине. Объяснить это невозможно, знаю только, что не лгу!
А ей даже не захотелось проводить время с архивариусом, уж на что был приятный человек. Честно говоря, он надоел ей до чертиков.
— Уверена, что скоро вы об этом забудете, — сказала Эмили.
— А я в этом совсем не уверен. Давайте дадим друг другу еще шанс... это все, о чем я прошу. По крайней мере, позвольте мне пригласить вас сегодня на ужин.
Она почувствовала, что принимает сейчас одно из тех решений, которые способны изменить всю ее жизнь.
— Нет, благодарю вас.
— Нет? И это все, что вы можете мне сказать?
— В этом слове нет ничего плохого, даже если понимание его дается вам с трудом.
— Мне с трудом дается понимание того, что вы не видите дальше своего носа! Послушайте, Эмили, признайте же правду. Нас с вами сильно тянет друг к другу, и надо быть полным идиотом, чтобы не обращать на это внимания. Кроме того, я отказываюсь называть это влечение простой похотью. — Его губы скривились в улыбке. — Хотя в последние несколько месяцев я видел больше эротических снов, чем за всю жизнь до этого.
Две ночи назад, например, они бежали бок о бок по океанскому пляжу, оба голые, в чем мать родила.
Эмили покраснела. Заметив это, он улыбнулся.
— Значит, не я один. Слава Богу.
— Самая настоящая похоть, — яростно повторила она. — А если даже это было бы не так, то все равно, неужели вы этого не понимаете? Неужели думаете, что я рискну еще раз связаться с ныряльщиком? Одного раза вполне достаточно. Мне уже не девятнадцать, а двадцать девять, жизнь кое-чему меня научила, и я никогда не свяжу мою судьбу с вами. Никогда.
— Но я не Станислас Левски, — возразил Стив.
— Мне тут хорошо! — страстно воскликнула Эмили. — Я зарабатываю себе на жизнь, выплачиваю долги, завожу новых друзей и с удовольствием провожу время со старыми. Меньше всего в жизни мне нужен мужчина! И если вы никак не можете понять этого, то, значит, совсем не так умны, как мне вначале показалось.
— Жизнь движется вперед. Неужели вам это не понятно? Вы можете либо двигаться вместе с ней, либо игнорировать ее.
— Прекратите философствовать, я в этом не нуждаюсь! Так же, как и в вас. Ответом будет «нет», Стив. Нет, нет и нет!.. Почему вы не желаете этого понять?