Путь к Свету
Шрифт:
– Боюсь, что нет, – невесело усмехнулся я. И он меня обнадёжил:
– Значит, у вас всё впереди…
Из отдела кадров мы вернулись в правовое управление.
– Пойдём, я покажу тебе рабочее место, – сказал Алексей, и я проследовал за ним. В кабинете судебно-искового отдела он показал мне стопку папок с гражданскими делами:
– Это то, что в производстве. Здесь мы и истцы, и ответчики. Поставки, строительный подряд, займы… Раньше нас было трое. Но одного перевели в отдел правовых экспертиз. Сам знаешь, идёт борьба с коррупцией.
– Да-да, что-то
– А что ты заканчивал?
– МГЮА.
– Да, известный вуз. А я учился в МГУ! – не без гордости сказал Алексей. – Где-то работал после вуза?
– Служил в армии.
«Стало быть, опыта нет… И мне его придётся всему учить. Как его приняли? Наверняка, по блату!», – подумал он про себя и сказал вслух с улыбкой на губах:
– И как в армии?
– Проще, чем на гражданке. Жестоко, но проще! Там сразу видишь, кто перед тобой – друг или враг. А здесь поди разберись…
По пути домой я заглянул в кинотеатр. Шёл американский фильм-катастрофа о колонизации Земли пришельцами из космоса. Хлебом не корми этих американцев! В одном фильме мир погибает от падения астероида, в другом – планету сжигает вспышка на солнце, в третьем – Землю сокрушают землетрясения и наводнения. И появился на свет очередной выкидыш Голливуда… Как всегда, переполненный зал, восторженные хрустящие попкорном зрители в 3D-очках. Сюжет захватывает, спецэффекты поражают воображение, любовь на фоне гибели мира – это так романтично!
Новые технологии позволяют окунуться с головой в море иллюзии. Год от года глубина погружения всё возрастает, пока зачарованный зритель не опустится на самое дно, откуда не подняться на поверхность. А убрать спецэффекты – и, кроме зелёного фона, в фильме ничего примечательного не останется. Заурядная игра актёров…
Когда на большом экране гибли люди и падали небоскрёбы, мои мысли были о будущем: «Мне нельзя плыть по течению. Сомненьям нет места в моём сердце. Удача любит смелых… Мне нельзя превозноситься в дни побед и терять присутствие духа в дни поражений. Я должен беречь мужество и не бояться посягать на привычный ход событий. И, прежде всего, надо набраться терпения… Всему своё время! Господь не оставит меня без покровительства Своего. Придёт и для меня пора жатвы. И время собирать камни…»
Посреди фильма я встал и вышел из кинотеатра.
Сгорая от любопытства – почему человек, который ничего не делает просто так, помог мне устроиться на работу, я позвонил отцу и не без иронии сказал:
– Андрей Геннадьевич – золото! Все бы чиновники были такими.
Отец усмехнулся:
– Не обольщайся! Он не так прост, как кажется на первый взгляд!
«Согласен с тобой, папа», – подумал я и вслух проговорил:
– Не подскажешь, что он так переживает обо мне?
– Быть может, потому, что я включён в президентский федеральный кадровый резерв, и он знает об этом, – отвечал отец.
– То есть он хочет заручиться твоей поддержкой с прицелом на будущее?
– А кто его знает?! Чужая душа потёмки!
«Но передо мной с недавних пор приоткрылись двери этой тёмной комнаты, – подумал я. – И этим грех не воспользоваться…»
Начались
Я вгрызался в документы гражданских дел и засыпал вопросами Алексея, встречая его злобный взгляд, в котором читал всё, что он обо мне думает…
Жизнь завертелась перед глазами в бешеном ритме судебных споров. Я помню, как изо дня в день сбегал вниз по ступеням эскалатора, чтобы успеть на очередной процесс. Вскоре я разработал собственную судебную тактику. Сначала вычислял своего оппонента в толпе собравшихся у дверей зала заседания. Потом заводил разговор о примирении, по ходу которого мне открывались все припрятанные им козыри. Если не было весомых доводов, на суде заявлял ходатайство об отложении дела – так, появлялось время, чтобы продумать правовую позицию и собрать доказательства. Такая тактика не могла обеспечить стопроцентного результата, но повышала шансы на успех. Вскоре она начала приносить плоды…
Я порой задерживался в судах допоздна и приходил домой уставшим, словно целый день стоял у станка. В выходные готовился к поступлению в МГИМО. Времени на личную жизнь не оставалось, но меня это мало тревожило.
Алексей – надо отдать должное этому коренному москвичу – передавал мне самые безнадёжные дела! Я еженедельно отчитывался перед начальником правового управления о ходе своей работы. И всякий раз, когда мне не удавалось выиграть процесс, он дотошно разбирался в деталях дела, чтобы найти мои ошибки, и повторял:
– Надо лучше работать, Романов… Лучше работать!
Однажды он вызвал меня и, разглядывая моё личное дело, спросил:
– Сколь свободно ты владеешь английским языком?
Я пожал плечами:
– Говорю, пишу, читаю…
– Кстати, что тебя связывает с Андреем Геннадьевичем?
– Он старый товарищ моего отца, – честно признался я.
– Нужен человек со знанием английского языка. Он рекомендовал тебя…
– Что за работа?
– Командировка в Берлин на выставку строительной техники.
– В качестве переводчика?
– Твои юридические услуги могут понадобиться на переговорах и при заключении контракта.
В составе московской делегации я бродил по павильонам берлинской выставки. На другой день переместились в офисное здание, где начались переговоры. По-немецки я не понимал и страдал от скуки. На третий день я увидел текст контракта с переводом на русский язык и составил протокол разногласий. Бибиков торопился, а к моим замечаниям отнёсся без интереса.
– Андрей, всё это несущественно, – раздражённо проговорил он. – Мы сегодня подписываем контракт и улетаем в Москву…
– Мы чересчур спешим, заключая этот контракт, – возразил я. – Уверен, можно добиться более выгодных условий. Позвольте мне поговорить с ними.
– Ты даже немецкого не знаешь! – возмутился Бибиков.
– Уверен, мы найдём общий язык. Вы ничем не рискуете – они со своей стороны уже подписали контракт! – заметил я и пристальным взором окинул Бибикова. Я заглянул в глаза его и, кажется, проник в глубину души его, – туда, где притаилось нечто тёмное и неведомое. Внезапно он вынул ручку из кармана и подписал протокол разногласий.