Путь к святой Матроне
Шрифт:
Жених вышел из комнаты. Семен подошел к дочери, протянул ей руку, приглашая на танец.
– Ну что же, приступим? Надь, тебе этот танец нужен больше, чем мне…
Семен сделал несколько начальных движений. Надежда отпрянула от него, вместе они чуть не упали на пол. Семен удержал дочь.
– Ты слишком зажата. Тебе надо почувствовать ритм. Раз… два… три… спинку выгни…
Семен стал вести Надю, но она наступила ему на ногу острым каблуком.
– А, больно, ты что творишь? – вскрикнул Семен.
– Ты меня плохо знаешь, я не привыкла отступать. Сейчас
– Прости, дочь.
– Не называй меня так. Ты мне никто.
– Я твой отец.
– И где же ты был все эти годы? Всю жизнь пропадал по своим гастролям, а сейчас решил приехать?
– Я просто хотел увидеть тебя.
– Посмотрел? А теперь – до свидания.
Обманщик.
– Ну, это спорный вопрос. Ты сама обманула всех и сказала, будто я умер, – спокойно парировал Семен.
– А почему я так сделала, знаешь? Ты меня бросил, и я без твоей помощи прекрасно обойдусь.
– Честно говоря, сомневаюсь. Евгений Петрович смотрит на тебя скептически. Надь, я же вижу, ты боишься, я могу помочь. Позволь быть рядом.
– Я тебе не верю. Ты что-то замышляешь… Деньги нужны? Скажи прямо, я дам. Сколько?
– Не можешь просто поверить мне? Я носил тебя на руках, когда ты была малышкой… Песни пел на ночь…
Слова Семена больно ударили Надю. Она помнила, как в детстве отец учил: «Нужно доверять друг другу, мы семья, наши сердца бьются в одном ритме», – а потом взял и бросил ее.
– Я всю жизнь пыталась с тобой встретиться, но была тебе не нужна. Кто тебя звал? Не порть мне жизнь, это моя свадьба.
– В таком случае, продолжим. Ногу назад, носок тяни, раз, два, три.
Надежда поняла: отец просто так не уйдет – и решила для вида показать, будто успокоилась. Они снова начали танцевать. Семену оставалось направлять дочь по задуманному им хореографическому рисунку.
* * *
Семен быстро освоился у Коробейниковых и без труда завоевал всеобщее доверие. Он так рьяно взялся за подготовку к свадьбе, что даже сурово настроенный к нему Евгений Петрович почувствовал уважение. А вот Наде было не до веселья: она боялась, что отец задумал что-то нечестное, а это может разрушить ее свадьбу.
Она нашла в сумке иконку святой Матроны Московской. Надя ранее просила святую помолиться Господу о помощи осуществить давнюю мечту: девушка мечтала о свадьбе с Николаем. Но на этот раз просьба была иная: она умоляла Матрону помолиться и сделать так, чтобы отец уехал. Тело Нади дрожало от напряжения, а голос постоянно срывался:
– Матушка, у меня беда. Свадьба под угрозой. Неожиданно отец приехал, чувствую, что это не к добру. Я знаю его корыстную натуру. Моя мечта разваливается на глазах. Я понимаю: против своего отца идти нельзя, это грех. Но он оставил меня совсем маленькой. Зачем он ко мне приехал через столько лет? Он один виноват, моей вины нет, я всю жизнь росла без него. Она была сложная, но я выстояла.
Надя вспомнила
2
Исх. 20, 12.
– Конечно, родителей надо любить и уважать, какие бы обиды на них ни имелись, они ведь дали мне жизнь. Мать я любила всю жизнь. И сейчас, когда мамы нет рядом, я помню ее и всей душой люблю. А вот отец… Я его совсем не знаю. Он может разрушить свадьбу. Мне очень хочется побороть свою ненависть, забыть прежние обиды. Но нет ни сил, ни желания. Я считаю его предателем, нет у меня любви к нему. Я его ненавижу после всего, что он сделал… Помолись Господу Богу обо мне! Помоги мне, подскажи…
* * *
Мебель в гостиной была сдвинута, в центре находилась импровизированная танцевальная площадка. Надя и Семен репетировали танец, но у них ничего не получалось, потому что девушка всё время сбивалась с такта. Семен терпел, кропотливо показывал дочери необходимые движения, но не выдержал и сделал замечание:
– Надя, ты должна быть в танце, а не витать в облаках.
– Считаешь, что затесался в доверие к Коле и его родителям, и я растаю?
– Они милые люди, мне нравится общаться с ними.
– Хочешь сказать, пудрить им мозги, – тон Надежды становился всё более нервным. – Научишь танцевать – попрощаемся.
– На сердитых воду возят, я тебе еще пригожусь. Помнишь, как в детстве: случись что – так ты сразу к папе и просишь:
«Васебник, помоги».
– Какой «васебник»? – удивленно произнесла Надя.
– Я – волшебник, ты просто забыла об этом, – добродушно ответил Семен.
Надя посмотрела на отца, и тут где-то в уголках ее памяти стали возникать давно забытые воспоминания: они с отцом катаются зимой с высокой снежной горки. Девочка скатывается, падает и ломает лыжу. На глазах появляются слезы, но она сдерживается, боится, что отец ее отругает. Но тот подбегает – и первое, что спрашивает: «Как чувствуешь себя, доченька? Не ушиблась?» Надя улыбнулась, ответила, что всё в порядке, и громко выдохнула: «У меня лучший папа на свете!»
Надя не стала больше репетировать танец, ушла. Чувствовала себя разбитой. Ходила по дому и искала место, где могла бы уединиться. Но везде царил подготовительный переполох, и она в расстроенных чувствах вышла из дома.
Оказавшись во дворе, Надежда увидела флигель, на который раньше не обращала никакого внимания. Ветхое строение одиноко ютилось возле забора, прячась за разросшимися кустами малины. Надя прошлась вдоль темных, изъеденных временем стен, заглянула в пыльные окна. Старые двери встретили ее пронзительным скрипом ржавых петель. Девушка вошла во флигель. В темноте нащупала клавишу выключателя. Одинокая лампочка на потолке с пожелтевшим абажуром озарила стены тусклым светом.