Путь к тишине. Часть 3
Шрифт:
— Нет, конечно, но… — он помолчал. — Похоже, дело плохо. Давай, проходи, попробуем разобраться.
Потом она сидела в его комнате, за столом, и, глядя в чашку с чаем, рассказывала, что с ней произошло. Слушать Райли умел, так что смущаться и путаться в словах Мишель перестала очень скоро. Но посмотреть на него решилась, только закончив рассказ.
Она представляла себе, что именно он ей скажет: что она полезла не в свое дело, что сама наскребла себе неприятностей. Но Райли молчал, крутя в пальцах чайную ложечку. Думал.
—
— Ну… да, — вздохнула Мишель, снова чувствуя себя неуютно.
— Довольно странно, — заметил Райли. — Адам мне не показался человеком, охочим сводить счеты с неопытными новичками вроде тебя. Да и любые счеты вообще. Почему ты вдруг начала его бояться?
— Ну… — поерзала Мишель, — Я же обидела его… да еще таким образом…
— А почему ты думаешь, что он не поймет, если ты ему все расскажешь вот так, как мне сейчас?
— Он захочет со мной разговаривать?
— Мишель, ты преувеличиваешь свой грех. Не думаю, что все так плохо.
— Честно, я не знаю, что думать, — отозвалась она, снова утыкаясь в чашку. — В последнее время столько всего случилось! И я сама… я не делаю то, что мне казалось правильным.
— А вот это уже из другой истории. Анри Лоран, правильно?
— Ну… в общем, да. Я же считала его своим врагом… Считала трусом, даже презирала. А он так меня защищал… И вообще… Не могла же я продолжать преследовать его. Но ведь это не отменяет того, что было раньше.
— Прошлого ничто не отменяет, — сказал Райли. — Ты поступила правильно, даже если еще сама этого не понимаешь. Но твое смятение тоже понятно. Эта история с Адамом выглядит неприятной.
— Так вы позволите мне остаться у вас? — нерешительно спросила Мишель.
— Куда же тебе деваться. Я понимаю, чего ты боишься и почему. Но тебе все-таки нужно с ним поговорить. Он не станет винить тебя в том, что ты оказалась слабее Кассандры. Я и сам с этой женщиной предпочел бы не встречаться.
— Может быть… попросить его приехать сюда? — осторожно предложила Мишель.
— У меня есть идея получше. Поговори сначала с Кедвин. Она ведь твоя наставница. Объясни ей все. Возможно, она даст тебе лучший совет, чем я. Адама она точно знает лучше.
Мишель подняла голову.
— Верно, — сказала она. — Как я сама не догадалась!
*
Утро следующего дня выдалось ярким и спокойным. В другое время Кедвин радовалась бы наступающему ясному дню. Но сейчас она сидела в своей библиотеке, за рабочим столом, и, подперев рукой подбородок, с грустью смотрела в окно.
Днем и вечером нетрудно найти занятие, отвлекающее от ненужных мыслей. Но когда приходит ночь, дневная суета отступает, а от памяти скрыться некуда.
Она не хотела терять то, что пришло в ее жизнь вместе с Митосом, была ли это любовь, или что-то иное. Но теперь поздно думать,
Не был. Это, в конечном счете, прихоть — заставить чересчур самоуверенного любовника вспомнить, что его влияние на нее небезгранично или столь же ничтожно, как ее — на него. Это ей вполне удалось. Но цена? Разрушать отношения, только чтобы напомнить о своих чувствах? Но кому теперь нужны эти чувства?
Кедвин вспомнилось, с каким выражением Митос говорил о МакЛауде: «Он будет мне благодарен, но никогда не простит…»
Наверно, у нее сейчас такое же лицо и мысль та же, с точностью до последнего слова.
Или вся эта история не более чем подтверждение того, что ей следовало понять уже давно?
Решив заглянуть к Маркусу Константину, она не предупредила о своем визите. К счастью, он оказался дома. Неожиданный же визит его скорее встревожил, чем удивил.
— Надеюсь, я ничему не помешала?
— Нет, конечно. Проходи.
Он проводил ее в гостиную, по пути заметив:
— Ты неважно выглядишь. Что, снова неприятности? Ты же говорила, что все позади… Выпьешь что-нибудь? — добавил он, направляясь к бару.
— Да, пожалуйста, — сказала Кедвин. — Все верно, те неприятности позади. Но…
— Что?
— Я решила уехать из Парижа. Вот, заглянула попрощаться.
Маркус, подавая ей бокал с вином, удивленно приподнял бровь:
— И когда же?
— Еще не знаю. Может быть, даже сегодня.
— Кедвин, позволь один вопрос, на правах бывшего учителя. Что случилось?
— Ничего, — сказала она, пожимая плечами. — Я просто уезжаю. Все мы время от времени переезжаем с места на место, разве нет?
Маркус кивнул, потом подошел и сел рядом с ней на диван.
— Кедвин, я, возможно, лезу не в свое дело, но ты ведь потому и пришла, что хотела с кем-то поговорить. «Заглядывать попрощаться» не в твоих привычках.
Она молча смотрела в бокал.
— Не бойся, выкладывай. И что случилось с твоим намерением поохотиться на Митоса? Это из-за него ты сейчас уезжаешь?
— С моим намерением ничего не случилось, — хмыкнула она. — Хотела поохотиться и поохотилась… Помнишь ту пословицу? «Если идешь охотиться на тигра, будь готов его встретить»?
— Помню.
— А я о ней забыла. — Кедвин вздохнула и покачала в руке бокал, глядя, как стекает по стенкам вино. — Знаю, звучит глупо.
— Честно говоря, не понимаю.
— Что тут понимать, Маркус? — Она встала и ушла к столу, присела на край. — Этот человек… Он действует на меня, как наркотик. Я теряюсь, исчезаю… Меня нет рядом с ним, понимаешь? Есть только он, его желания, его воля! Я пытаюсь хотя бы вести себя так, как обычно, но делаю-то я всегда то, что нужно ему. Даже если он ни о чем меня не просит, все равно… Я не могу так. Мне казалось, что я люблю его, но… Это слишком много для меня.